Карросских гор. У окна, забранного частой решеткой, клетка со щеглом – черная полумаска на красной «мордашке» придавала птичке вид трагерского любовника, собравшегося лезть в окно к предмету воздыханий по веревочной лестнице… Тут Ланс вспомнил, что он все еще вызванный на допрос преступник, и прекратил пялиться по сторонам.
– Присаживайтесь, пран альт Грегор. – Сыщик указал на кресло, обходя стол и усаживаясь с той стороны, где стоял бронзовый чернильный прибор в виде сторожевой башни Аркайла, а в лотке возвышалась груда пергаментных свитков. Ланс с сомнением глянул на дорогую кожу сиденья. – Не волнуйтесь. Запачкаете – почистят.
– Благодарю. – Менестрель уселся, поерзал, устраиваясь поудобнее.
Альт Раст взял щипцы, выудил из теплящегося очага уголек, раздул его и зажег две ароматические свечи, к которым испытывал сильное, а по мнению некоторых дворян излишнее, влечение. По комнате распространился тонкий запах кедровой живицы. После уселся напротив Ланса, сцепил пальцы и уперся локтями в столешницу.
– Не буду ходить вокруг да около, пран альт Грегор. Ваше положение очень серьезно. Я хоть и поклонник вашего таланта, но не в моих силах чем-то помочь.
– Я никогда не бегал от ответственности, пран альт Раст. Коль попался, нужно принимать наказание. Кстати, благодарю за высокую оценку моего скромного творчества.
– Я хочу, чтобы вы осознавали. Суд вынесет смертный приговор. Это ясно как божий день.
Ланс сглотнул. Ничего себе известие. И это после того, как отношения с Браккарой заметно охладились.
– Вообще-то я намерен требовать суда в дворянском собрании, а не обычного, разбирающего дела мещан. Следует напомнить, что это был честный поединок. В присутствии секундантов и свидетелей.
– Да? – Альт Раст склонил голову к плечу.
– И он сам напоролся на мой клинок. Вы же фехтовальщик, пран Гвен, вы должны понимать, что так бывает, когда оба дуэлянта делают выпад. У меня шрам на щеке от его шпаги…
– Похоже, мы не понимаем друг друга, – вздохнул альт Раст, нырнул под стол, вытащил кинжал в ножнах.
На взгляд Ланса, ножны и оружие друг другу не подходили.
– Этот кинжал находился при вас в ночь ареста. Он знаком вам?
Менестрель внутренне напрягся. Не хватало еще, чтобы всплыла история его стычки с Гворром. И дело даже не в оскорблении особы правителя – и без того, если захотят осудить, то осудят, дворянское собрание может лишь смягчить приговор или на самый худой случай назначить казнь, достойную благородного прана, а не разбойника. Но Ланс не мог себе позволить, чтобы неосторожное слово скомпрометировало Реналлу.
– Это мой кинжал.
– Вы уверены?
– А разве может быть иначе, если его нашли при мне?
– Ну, тут я могу вам возразить. Мне частенько приходилось ловить людей с вещами, которые им не принадлежали.
– Вы хотите меня оскорбить?
– Нет, просто делюсь жизненным опытом. Так вы продолжаете утверждать, что оружие ваше?
– Вы позволите взглянуть поближе?
– Нет, пран альт Грегор, не позволю. При всем уважении. Вы – обвиняемый в убийстве, а я – глава сыска. Давайте соблюдать определенные правила.
– Ну, тогда как я могу с уверенностью заявить, мое ли это оружие? Не знаю…
– А я вам подскажу. Здесь на крестовине клеймо – единорог, вставший на дыбы. Насколько я помню, герб вашего Дома – Багряная Роза. А Единорог…
– Если я скажу вам, что мы помирились в праном Гворром и обменялись кинжалами в знак вечной дружбы, вы все равно мне не поверите.
– Не поверю. А должен?
– Не знаю… Я бы и сам не поверил. Разве что спросить у прана Гворра. – Ланс невесело усмехнулся. – Или правильнее будет сказать, у герцога Гворра. Подозреваю, пока я тут общаюсь с грабителями и убийцами, там, наверху, уже прошла коронация.
– Нет, не прошла. Уж не знаю, обрадую я вас или огорчу.
– То есть как это не прошла? Что помешало наследнику вступить на престол? Неужели нашелся претендент, имеющий больше прав?
– Нет, – заявил Гвен серьезно и с оттенком грусти. – Пран Гворр умер.
– Как?
– Вот у вас я и хотел бы выяснить некоторые подробности.
– Откуда мне знать подробности, сидя в тюрьме? Я еще не настолько вхож в преступный мир…
