привет передавала, и мне кажется, что девчонка в тебя влюбилась.
– Чепуха, – на моих губах появилась улыбка. – Если что-то и есть, то это детская влюбленность. Слишком я стар для нее. Так что все пройдет. Еще годик-другой и она найдет себе ровесника.
– Может быть, – согласился Робинзон и предложил: – Давай выпьем за победу?
– За победу можно.
Выпили. Закусили. Обсудили некоторые вопросы. После чего я собрался отправиться к себе домой. Но Робинзон меня остановил:
– Домой ты не поедешь, Темный.
– Почему?
– Ты забыл, какую награду за тебя назначили?
– Нет. Не забыл. А в чем дело?
– Все просто. Твое жилище обложили. Причем плотно.
– Республиканцы?
– Да.
– Так хватайте вражеских агентов, крутите и допрашивайте.
– Пока не время. Мы за ними следим и надеемся, что они выведут нас на более крупную рыбу.
– И что мне теперь делать? В гостинице остановиться?
– Нет. Я все предусмотрел и отвезу тебя на нашу базу отдыха. Там безопасно и спокойно.
– Далеко отсюда?
– Пара километров.
– Хорошо. Вези. Только…
Он усмехнулся:
– Не беспокойся, Темный. Я хорошо знаю, что нужно боевому офицеру, который выбрался в тыл. Девочки, вино и закуски. Все это уже ожидает тебя на базе.
– Ты прямо добрый волшебник, Робинзон.
– Да какой волшебник. Просто представил, чего бы хотелось мне, и все подготовил. Поехали, Темный.
46
– Скучно, господа, – Андрей Рокуэлл, который недавно получил чин майора, бросил на стол карты и добавил: – Пас!
– Кому-то, возможно, и скучно, – Рокуэллу с улыбкой ответил полковник Нестеров, начальник артиллерии корпуса.
Нестеров мог улыбаться. Он многодетный отец и только что взял банк. Весь выигрыш его. А меня, как и Андрея, снедала тоска.
Зима подходила к концу. Вот-вот начнется весна, а на нашем участке фронта тишина. Где-то кипели битвы, гремела артиллерия, и шли в атаку танковые бригады, а Первая армия отбила несколько локальных наступательных операций противника и продолжала копить силы. В общем, все по-прежнему. Кроме одного. Маршал Игнатов готовился к выходу в отставку, и все офицеры нашего корпуса были уверены, что его место займет Тейт Эрлинг. Поэтому многие не скрывали радости. Ведь новый командарм потянет в штаб армии своих людей. Следовательно, будут внеочередные повышения в должностях и чинах. Вот только мне все это казалось пустой суетой. Головой я понимал, что Эрлинг будет хорошим командующим, гораздо более лучшим, чем Игнатов, и его возвышение принесет мне пользу. Однако душой я рвался на фронт. Несмотря на возраст, до сих пор не навоевался, и спокойствие меня угнетало.
– Господа! – неожиданно в помещение влетел капитан Стерх, дежурный по штабу. – Тревога!
Мы с Рокуэллом мгновенно выскочили из-за карточного стола, а Нестеров тяжело вздохнул и с укоризной посмотрел на Андрея:
– Ну вот, накликали…
Оставив артиллериста, мы миновали коридор, влетели в кабинет Эрлинга и первыми узнали причину тревоги. Наш сюзерен и непосредственный начальник быстро одевался и, увидев нас, заговорил:
– В Северном океане идет сражение между флотами. Пока наши флотоводцы проигрывают, потому что противник наносит массированные бомбово- штурмовые удары по базам и аэродромам флота. К побережью приближается огромная десантная флотилия республиканцев. По предварительным расчетам она перевозит два смешанных пехотно-моторизованных корпуса. А пятая армия маршала Штерна атакована наземными силами противника. Дело дрянь, и если не произойдет ничего экстренного, через семнадцать часов вражеская десантная армада высадится на материк Окс. Резервов, как обычно, у нас практически нет. Поэтому Генштабом принято решение о немедленной передислокации четырнадцатого ударного корпуса в зону ответственности пятой армии…
Эрлинг прервался и посмотрел на себя в зеркало. После чего он удовлетворенно кивнул, и Рокуэлл задал ему вопрос:
– Почему именно мы должны помогать Штерну?
– Мы лучшие.
