журналистской работе и компьютерном хобби, а в глубине. Он мог быть кем угодно, но только не террористом. Но она знала, что они бывают всех форм и расцветок. Безобидные оказывались опасными. На Эрика завели красную бумагу. Бен Шавит лично подписал ее. Тем самым одобрил Эрика в качестве мишени. Но не без допроса. Им нужно было понять, кто он. Он – кусочек мозаики, который не подходит к остальным. Рейчел взглянула на его руки. Руки играли важную роль. На них она в первую очередь обращала внимание, встречаясь с мужчиной. У Эрика красивые руки. Не знавшие физического труда. Изящное серебряное обручальное кольцо.
Рейчел хотела закурить, но в то же время не хотела показаться слабой или взволнованной. Это подождет. А вот бокальчик – другое дело. Она ласково улыбнулась.
– Я бы заказала еще один мартини.
Эрик прервал монолог об итальянских винах и одобрительно закивал. В нем была какая-то неуверенность, почти детская. Эрик старался казаться мудрым, но на самом деле был растерян. Рейчел вдруг захотелось его поцеловать.
Что-то в ее взгляде заставляло Эрика нервничать. Он не мог угадать намерения Рейчел. Она пила, но, казалось, совершенно не пьянела. Сам он чувствовал влияние алкоголя и решил больше не выпивать. Когда официант поставил на стол два мартини, Эрик поспешил протянуть ему кредитную карту. Рейчел глотнула мартини, не произнеся ни слова. Она расшифровала код. Невероятно. Наверное, самое потрясающее событие за последнее время. Как такое возможно? Как ему могло так повезти? Между тем ему было страшно. А вдруг код никуда не ведет? Вдруг блокнот – это тупик? Эрик хотел сесть за компьютер и разобраться. Но в то же время ему хотелось оттянуть момент. Удержать мечту. Он вспомнил, что чувствовал перед тестированием «Майнд серф». Желание как можно дольше не вытаскивать лотерейный билет. Но в этот раз все иначе. На кону стояло все.
Рейчел провела пальцем по краю бокала и, не поднимая глаз, спросила:
– О чем вы думаете?
– Ох… обо всем и ни о чем. Как жизнь нас бросает. О том, что мы сидим тут, в Тель-Авиве.
– Вас это беспокоит?
– Нет, но… необычное чувство.
– Супруга беспокоится?
– Ей не из-за чего беспокоиться.
– Ну, как скажете.
Возможно, в голосе звучали нотки обиды. Рейчел залпом допила мартини. Эрик расписался на чеке и встретился с ней взглядом.
– Пойдемте?
Она кивнула, взяла сумку и встала.
– Блокнот не забудьте.
Ночь была теплой и душной, звук их шагов разносился между домов. Они шли одни по улице Монтефиоре, здания заглушали шум машин, превращая его в отдаленное шипение. За короткий путь до отеля спутники не произнесли ни слова. Рейчел чуть опередила Эрика и остановилась у входа в ожидании. В холле регистрировалась большая компания. Рейчел кивнула в сторону бара.
– Приглашаю на бокальчик перед сном.
Она протиснулась к бару. Эрик увидел черный угловой диван, который, по-видимому, был не занят. Сёдерквист сел и отклонился назад. Было душно, не хватало воздуха, в помещении находилось много народу, и играла какая-то хаус-музыка. Эрику недоставало Шопена.
– Теперь выпьем за Израиль!
Рейчел села рядом с ним на диван и поставила перед ними две стопки.
– «Сабра».
Эрик с подозрением взял рюмку и понюхал коричневатую жидкость.
– Что это?
– Национальный израильский напиток. Шоколадный ликер с апельсинами из Яффы. Я предпочитаю виски, но напиток не должен быть слишком крепким.
– Благодарю.
Напиток оказался густым и сладким. Эрик поморщился.
– Немного не в моем вкусе. Я бы лучше съел шоколадный пирог и апельсин по отдельности.
– Я бы тоже, но зато вы попробовали.
Они долго сидели молча. Рейчел крутила рюмку.
