остановиться и заслуженно покарал негодяя, то кто может дать гарантии, что завтра он не лишит жизни невиновного? Тем более что за ним не стоит сильный род, который может проконтролировать, воспитать или, если нужно, остановить и наказать.
А вот с этим было сложно, если ты не родился в клане. Аристократы давно уже не хватают всех одарённых подряд. Это лет тридцать назад, сразу после Реставрации, родиться с открытой Муладхарой означало заведомо обеспечить себе блестящее будущее, а сейчас… воины первого и второго уровня «господам» просто не нужны. Своих хватает с избытком. Даже неофитов – магов с одной чакрой, рассматривают чуть ли не под микроскопом, так, словно бы желают найти хоть какой-нибудь изъян, чтобы дать немедленный отказ. Собственно, именно из-за этого я и постарался прикинуться Есаулом, правда, благополучно забыв о грозящем мне Корпусе.
Так что Федосеев припёр меня к стенке, ненавязчиво предложив отправиться в Ильинский колледж, якобы присмотреть за его девочками, коль я уже один раз выступил их рыцарем на белом коне. Ну и конечно, деми-опекунство, которое он, вроде как от чистого сердца, предложил оформить, будто бы в благодарность и чтобы спасти от незавидной участи. Мне же пришлось сделать вид, что я поверил в благородство аристократа, потому как гнить в исправительном учреждении, с клеймом на всю оставшуюся жизнь – совершенно не хотелось.
С шуршанием отворилась дверь купе, и я открыл глаза. На пороге стояла задумчивая Марина, как-то обеспокоенно смотревшая на меня.
– Ты чего? – мне стало немного интересно, что на этот раз удивило «оранжерейный цветок» Федосеевых.
– За тебя переживаю, – девушка старалась выглядеть серьёзной леди. – Ведь как учитель, я обязана следить за подопечными, а тут видишь, как получилось…
– Да что произошло-то?
– Понимаешь, – она растерянно обернулась и посмотрела в отведённое нам купе, роскошное, с отдельным санузлом и мягкими диванчиками, трансформирующимися в настоящие полутораспальные кровати. – Видимо, произошёл какой-то технический сбой в автомате. Я билеты брала на двоих, а номер нам почему-то дали один, да и тот какой-то неказистый. Вот я и пытаюсь придумать, где же тебя спать-то положить.
– Марин, ты чего? – я даже удивился. – Это же двуместный СВ! Выбирай себе любую кровать, а я на другой…
– Как на другой! – она аж побелела, а затем покраснела, словно спелая помидорка. – Я… Я не могу так! Кузя! Я же твоя учительница! И нам нельзя! И у меня… это… Жених есть! Да, жених! Так что вот, это вот всё – нехорошо. И к тому же я знаю тебя всего один день.
– Ты чего там себе уже надумала? – я прилагал титанические усилия, чтобы не заржать, глядя на всё сильнее смущающуюся «грозную» магиню.
– Ну, это… – девушка потупилась, теребя подрагивающими пальчиками пуговку, и забормотала всё тише и тише: – Я в одном кино видела и читала много. И везде, понимаешь, везде было, если мальчик с девочкой остаются одни в комнате…
Что она там ещё говорила, я уже не слышал, потому что, отвернувшись, упёрся лбом в оконное стекло и содрогался от беззвучного смеха. Вот только наивная учительница восприняла всё по-своему, и я почувствовал, как на плечо легла её лёгкая ладошка.
– Ну что ты, Кузь! Ну не плачь! – заворковала она. – В твоём возрасте это нормально… но ты пойми, даже если бы я не была твоей учительницей, у нас бы всё равно ничего не получилось! Тебе ведь всего лишь шестнадцать, а мне уже двадцать два! Так что выше нос, поверь мне как более опытной, у тебя ещё всё впереди! Да пойми, глупый! Ведь это ненормально, когда юноша и девушка не женаты, а спят в одной комнате! Сам посуди, вот родится у нас маленький, и как мы будем потом смотреть в глаза твоей маме? Так что не волнуйся, я сейчас пойду к начальнику поезда и прикажу ему выделить для тебя самый лучший номер!
– Спасибо! – задыхаясь, выдавил из себя я. – Но давайте, Марина Сергеевна, я лучше сам! Не думаю, что смогу выбить отдельное купе, даже у начальника поезда… Блин… но скажите, вы согласны, если вместо себя я найду вам попутчицу? СВ-то двуместные… правила такие…
– Ну вот, – грустно вздохнула она. – Обиделся! Какой же ты, Кузя, ещё ребёнок! Ну, ладно, давай так. Если бы не будешь больше плакать, то я согласна! Договорились?
– Да… – кое-как прохрипел я и, не поворачиваясь к девушке, зашагал по коридору в сторону вагона-ресторана.
В случайном отражении одного из зеркальных элементов интерьера я разглядел, как Марина тяжело вздохнула, покачала головой и вошла обратно в купе. Зажимая рот рукой, я добежал до соседнего вагона, пулей пролетев открытый тамбур, и, ворвавшись в общественный сортир, заржал аки конь, без сил повиснув на белоснежной раковине рукомойника.
В себя я пришёл минут через пять. Вытер кулаком выступившие от безудержного смеха слёзы, умылся холодной водой, стараясь не думать о том, как Маринка, что-то лопоча, смущённо крутит пуговку на своём пиджачке. Пару раз сказал сам себе, что нет – хоть это и было прелестно и умилительно, но сия картина не проймёт мое железобетонное сердце, и я ни в коем случае не влюблюсь в наивную училку, как бы она ни старалась. Затем вытер одноразовым тряпичным полотенцем свою лыбящуюся рожу и вышел в коридор.
Путь мой лежал в стандартные купейные вагоны. Во-первых, я совершенно не верил, что в СВ найдётся ещё одна такая «душевная» простота. Всё- таки люди здесь ездят обычно серьёзные и комнаты «на двоих» снимают не как некоторые, почти не глядя, по привычке, ткнув в иконку «Люкс», а с вполне определёнными, часто действительно интимными целями. Ну а завсегдатаи плацкарта… дамы оттуда, конечно, с удовольствием поменяют свою койку на моё роскошное место, вот только, боюсь, не переживёт Марина химической атаки какой-нибудь жареной курочкой и прочей домашне-путевой снедью, от которой уже, наверное, ломятся прикроватные столики этого класса.
