грабитель. Его засаленные волосы стягивала серебряная заколка с кричаще ярким красным камнем, скорее всего – стеклянной подделкой. Для дешевого металла заколки камень был слишком большим, так что не было никакого сомнения – фальшак. Задира выглядел довольно сильным парнем, его покрытые наколками руки упирались в крутые бока, а рядом с ним стояли еще трое парней похилее, но выглядевшие не менее агрессивно и опасно, чем их вожак.
Жересар пожал плечами и выпустил воришку:
– Да забирай. Он хотел у меня кошель срезать, не получилось.
– Врет он! – плаксиво заныл вор. – Он предлагал мне пойти в гостиницу, а я отказался! Он чуть руку мне не сломал! Пусть заплатит на лечение! Я теперь рукой неделю двигать не смогу, а мне семью кормить!
– Какая семья – у тебя, поганца?! – усмехнулся Жересар. – Скажи спасибо, не оторвал руку напрочь и не отлупил ею тебя! А надо было, чтобы не шастал по базару и не воровал!
– Слышь, ты, извращенец! Заплати парню за ущерб! – Предводитель шайки нагнул голову, как атакующий бык, и потянулся за спину, извлекая короткую дубинку с кожаной петлей на конце. – С тебя десять золотых, и разошлись полюбовно! Плати, а то башку разобью! Я очень вас не люблю, глиномесов!
«Коллеги» бандита перекрыли проход между палатками, чтобы отрезать путь чужаку, сзади был высокий забор, ограждающий базар, – бежать некуда. Жересар вздохнул – это же надо, в первый день и так влипнуть! Похоже, что кто-то его проклял – удача отвернулась, и навсегда. Слишком было все спокойно и хорошо в его жизни – до тех пор, пока Совет не организовал нападение на дом Хеверада.
– Ну что вытаращился, как баран? – усмехнулся бандит. – Давай сюда котомку, будем смотреть, что там у тебя есть!
Жересар скинул с плеча вещмешок, взял его в левую руку и шагнул вперед, передавая его осклабившемуся разбойнику. Тот протянул руку, принимая мешок, и тогда Жересар ударил – со всей мощью, на какую был способен. Его массивный, гранитный кулак врезался в челюсть парня, и она сломалась с треском, похожим на треск ломающегося пересохшего хвороста. Разбойник как стоял, так и упал, потеряв сознание.
Спутники негодяя на секунду застыли, не в силах поверить в происшедшее, и Жересар успел двумя ударами сбить еще двух разбойников, разлетевшихся в стороны, как придорожные травинки, срубленные хворостиной мальчишки.
Оставшийся на ногах громила успел выхватить нож и броситься с ним на чужака, но тут же завопил от боли в сломанной руке, потом замолчал, добитый коленом в хрустнувший нос.
Воришка успел сбежать. После первого же удара он скользнул между громилами, скрывшись в толпе, старательно не замечавшей разборки у палаток – кому нужны чужие неприятности?
Жересар пару раз сжал и разжал пальцы, слегка онемевшие от соприкосновения с головами противников, поднял с пыльной земли вещмешок и отправил его туда, где он был до столкновения, – на левое плечо. Повернулся, чтобы уйти, и тут заметил, что кто-то смотрит в дырочку, проделанную в стене торговой палатки. Глаз мелькнул, потом исчез, а через несколько секунд появился его хозяин, боязливо выглянувший из-за угла:
– Сваливай отсюда, и быстрее! Он сейчас толпу приведет! Вот тебя угораздило с ними связаться! Иди отсюда, а то и мне достанется – еще палатку попортят, когда тебя месить начнут! Понаедут тут!
Красноносый полноватый мужчина – торговец пирожками с тухлятиной – был полон искреннего негодования от того, что чужак приволок к его палатке неприятности, потому кипел от злости, как чайник на огне.
Жересар промолчал, перешагнул через поверженных, истекающих кровью разбойников и шагнул в толпу, успев заметить, как лавочник, воровливо оглянувшись, наклонился над лежащими без сознания парнями – якобы для того, чтобы оказать им помощь, но лекарь видел, как рука проходимца шарит по карманам. А что? Все равно спишут на чужака – мол, он обворовал бесчувственных разбойников.
Лекарь хотел вернуться и дать пинка мародеру, но передумал – какое ему дело до базарных страстей? Вор вора обобрал – и что? Да чтоб они все сдохли…
Через базар ему пришлось пробираться еще с полчаса – Жересар заблудился, уткнувшись в какие-то фургоны, заставленные клетками с кудахчущими и дико вопящими птицами, долго выбирался, блуждая в этом лабиринте, резко пахнущем птичьим дерьмом, вымазал башмаки и злющий, как цепной пес, все- таки выбрался ко второму выходу с базара, в который уже раз нещадно костеря себя за то, что не обошел базар стороной.
У выхода его снова ожидал сюрприз. Возле будки базарного сторожа, собирающего деньги за въезд повозок, лекарь увидел давешнего воришку, внимательно разглядывающего прохожих.
Жересар удрученно вздохнул – ну вот, неприятности не кончаются! Все-таки привел своих подельников, поганец! Осмотрел выход – нет, никого подозрительного не было. Тем более что рядом с будкой стояло спиной к базару человек шесть-семь городских стражников, живо обсуждающих свои проблемы, опершись на копья, уткнутые в землю потемневшими от времени древками.
Жересар расслабился и пошел на выход, не обращая внимания на воришку. Однако, как только лекарь приблизился к воротам, парень завопил противным, визгливым голосом:
– Вот он! Вот разбойник, напавший на честных граждан, сломавший челюсть Брюску! Хватайте его! Держите!
Стражники тут же прервали разговор, обернулись и наставили копья на Жересара, опешившего от такой встречи. Он попытался что-то сказать, объяснить, что это ошибка, что наоборот – это его пытались ограбить, но стражники ничего не слушали, а один из них, худой, длинный капрал, зайдя за
