– Нет, – исчерпывающе ответил на все ее незаданные вопросы разом.
– Я не об этом. – Интересно, хоть кто-то один из них понимал, о чем говорит другой? – Просто хочу кое-что тебе показать. Если ты не против. Это не займет много времени.
Предложение не вызвало даже слабого намека на интерес, но он все равно пошел. Просто потому, что поленился отказываться.
Идель привела в тесную комнатку. Какая-то бывшая подсобка с окном во всю стену. Вид на реку. Минимум обстановки: письменный стол, кресло, кровать… Непонятно, правда, зачем здесь все это, когда неживые не спят, не едят и не пишут.
Экзистенциальный ад, если задуматься. Но подобные темы лучше пресекать на корню. Иначе вообще свихнешься.
– Просто привычка, – сказала, словно мысли прочитала. Или сама часто размышляла о том же. – Желание иметь свой угол. Эш говорит, что со временем это пройдет. Но у меня почему-то не проходит. Ты тоже можешь выбрать себе комнату. Любую. Их здесь пруд пруди, и все пустуют. Мне понравилось здесь. Не люблю больших пространств… Всю жизнь провела с родителями и двумя братьями в однушке чуть больше этой. Представь себе, что у нас там творилось…
Игни помалкивал и пытался понять, к чему Идель начала с этого проникновенного экскурса в свое прошлое. С учетом того, что сначала была шутка с психушкой, а потом – неудавшаяся попытка соблазнения, его фантазии запросто могло не хватить на то, чтобы распознать очередную интригу.
– Впрочем, неважно. – Идель сбилась с мысли. Кажется, стоическое молчание собеседника ее смущало. – Вот, смотри. Это то, о чем я тебе говорила.
Над кроватью висел приколотый булавкой к обоям рисунок. Простенький набросок углем на куске коричневого картона. Изогнутые шеи фонарей, трамвайные пути. Купола с крестами и схематичные силуэты людей. Художественная ценность сомнительна. Даже на неискушенный взгляд Игни.
– И?
– Не понимаешь? – Идель серебристо рассмеялась, что ничуть не подняло ему настроение. – Картины не уходят на изнанку города. Равно как и книги. И люди, которые должным образом принимают свою смерть. Эта картина… уникальна. Должно быть, единственная здесь. Один художник подарил. Есми. Он…
– Нарисовал ее уже на изнанке, – скучающим тоном закончил за нее Игни. – Все очевидно. А мне-то ты зачем об этом рассказываешь?
Радостное волнение на лице Идель прямо на глазах увяло и исчезло.
– Просто подумала, что тебе понравится.
– Почему?
На самом деле он уже знал причину. И она бесила ничуть не меньше, чем отсутствие минимального набора привычных вещей.
Идель не реагировала. Его злость и ее замешательство буквально висели в воздухе.
– Все еще думаешь, что я чувствительный? – Раз она не посчитала нужным ответить, Игни сделал это сам. И, судя по тому, как она вскинулась, попал в точку. – Наверное, решила, что я отличаюсь от тех. – Он неопределенно махнул рукой в сторону окна, имея в виду остальных конвоиров Предела с колоритным Ариманом во главе. – Так вот – ни хрена подобного! Я точно такой же – неотесанный и грубый. И ни черта не смыслю в живописи. Вообще ни в чем. Кроме Есми. Это понятно?
С последним словом Игни снова взглянул на дурацкий рисунок мертвого художника.
И провалился внутрь.
Тот самый тротуар. Черные столбы фонарей. Пустая церковь с темными окнами. Он шел вперед. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, но он знал, что надо идти. Еще немного, всего пара домов – и Стрелка. Там, где рельсы сворачивают на мост. Ему туда. Мост влек к себе обещанием избавления от страха. Как же он раньше не додумался? Больше не придется возвращаться домой. Больше не придется возвращаться вообще никуда. Мост. К мосту. Пройдут вечная тошнота и дикие, изматывающие головные боли. Женский голос звал его странным именем Игни. Почему? Его ведь зовут совсем иначе… Голос не умолкал. Пусть.
Что-то сильно шибануло в спину. Повернул голову – асфальт.
Надо вставать. Надо идти. Мост.
Всего два дома. Ну же. Давай. Сделай это.
Мост был важен как «искусственное сооружение, возведенное через реку, озеро, болото, пролив или другое физическое препятствие».
Под мостом была
Вода оказалась ближе, чем он думал. Плесканула в лицо и щекотными струйками устремилась вниз по шее…
– Порядок. – Ладонь размером в две обычных дружески огрела Игни по щеке. Дружески – в понимании Гила. У Игни от подобного проявления заботы в глазах потемнело.
– Это все из-за меня. Я виновата, – испуганно оправдывалась Идель где-то на краю сознания.
– Подожди, может, это не то, о чем мы думаем, – утешал ее Гил.
Сам Игни ни о чем не думал. Остатки чужих мыслей выветривались из головы медленно, как воспоминания о последнем утреннем сне.
