семейная, нежданно превращающая любого посетителя в своего, близкого и родного. Недаром это излюбленное место отдыха как вездесущих старушек, закармливающих под завязку обнаглевших голубей, так и молодых мамаш с их реактивно носящимися вокруг центрального фонтана отпрысками.
Если приезжий не побывает на Приморском, города он не почувствует. И не поймет.
Вот и французы, гляжу, прониклись. По крайней мере, выглядят возбужденными.
А! Так это не из-за местных красот.
Просто к зданию городского Аквариума подкатил новомодный «рафик», из которого высыпала стайка шустрых студенточек. Надо думать – из медицинского училища, судя по отсутствию в их среде представителей сильной половины. Веселая группка, создавая неповторимый гвалт и раскачивая торчащими во все стороны косичками, направилась к входу в подводное царство Института биологии южных морей.
Французская фотокамера защелкала с интенсивностью автомата Калашникова. Моим подопечным тут же срочно захотелось погрузиться в чудеса подводного мира. Так, что аж ножками засучили. Рванули за девчонками, искря импортными гормонами, наткнулись на вежливый, но твердый разворот ввиду отсутствия билетов и в панике закрутили головами в поисках кассы.
Я же в свою очередь, просчитав недалекую и очевидную перспективу, свой пятачок на право доступа к прекрасному уже потратил, поэтому заблаговременно смог присоединиться к гомонящему на все лады коллективу будущих медиков. Притормозив слегка на входе, оглянулся – не станут ли иностранцы пихать кассиру свою французскую валюту? Да нет, все путем. Рублями их, получается, обеспечили. Заблаговременно. Двигают уже в мою сторону – толстячок аж подпрыгивает от нетерпения. Они что – реально больные?
Ну да, рыбки тут красивые…
Я смешался с толпой. Сдернул с плеч темную штормовку и остался в светло-серой водолазке – слегка перекрасился по законам маскировки. За парочкой наблюдал через отражения огромных аквариумных стекол, за которыми плавали снулые гигантские черепахи, беспокойные осетры и разная другая живность, на которую французы даже внимания не обращали.
Отчаянно картавя и сотрясая воздух классическим прононсом, они активно создавали вокруг себя фан-клуб из неискушенных и, надо сказать (не в обиду – просто опыт собственных юношеских лет), не очень требовательных и разборчивых медичек. Про языковые барьеры здесь как-то никто и не удосужился вспомнить. К слову, экскурсовод тоже был благополучно забыт.
– А фотик можно посмотреть? Красивый какой! – Особо бойкая студенточка, пухлая, как круассан, кокетливо потянула свой пальчик к чудо-технике.
Сейчас получит от жмота-француза.
Ах ты, зараза!
Щурясь от удовольствия, очкарик уже тащит со своей мерзкой шеи великолепный «Пентакс», что-то булькает умиротворенно и протягивает поклоннице свою драгоценность, не забыв предусмотрительно цепко удерживать ее за ремешок.
– Ух ты! А это что? А для чего эта кнопочка? А здесь что написано? По-французски, да? Нет? – затараторила польщенная девица.
Да, это ты, французик, погорячился.
– А как фотографировать? Так? Не так? А как? Да я поняла. Поняла-поняла! Тань! Щелкни нас с Жаном…
Вот логика! Ты-то, может быть, и поняла, а Таня твоя? Стремительно бледнеющий француз уже обреченно выпустил из цепких лапок ремешок и, сам того не ожидая, оказался в центре живописной композиции. На фоне резвящихся за стеклом катранов. Ну вы попали, иностранцы. Это вам не детишки несмышленые. Тут калибр помощнее.
Я отошел в сторонку и стал рассматривать милые зубки чучела рыбы-молота, которая была подвешена к потолку зала. Время есть. Клиенты нашли себе приятное, хоть и обременительное по времени занятие. Я оглянулся на эту чудную компанию. А где, кстати, толстячок? Так, я не понял. Только что был здесь – пытался приобнять за талию сразу двух поклонниц. Жалея, видимо, что Создатель не дал ему рук этак шесть или восемь, как осьминогу. А теперь и след простыл!
Я сместился к выходу. В другую сторону беглец пройти не смог бы. Это мимо меня, было бы заметно. Значит – точно на выход. Там на улице у дверей стояла пожилая сотрудница-контролер. Ее миссия – не пущать обратно того, кто уже имел неосторожность выйти. А перед самим выходом – поворот в служебный коридорчик. Араб только туда мог юркнуть. Зачем это?
Точно!
Вон он. Пытается объясниться с очередной бдительной сотрудницей, тыча пальцем куда-то ей за спину. Что за ерунда? Чего ему надо-то? Ближе не подойти – длинный коридор просматривается как подзорная труба.
Так. Ничего ему тут не разрешили.
Сокрушенно покачивая пухлой головкой, арабо-француз двинулся в обратном направлении. Я резво шмыгнул за угол, повернулся спиной и присел – мол, шнурок на ботинке развязался. Сейчас пройдет мимо – попробую расспросить неприступную сотрудницу аквариума. Своим-то отечественным, может, скажет?
Сказала. Правда, подозрительно сканируя меня бдительным прищуром сквозь стеклышки очков. Телефона иностранец домогался. Позвонить якобы. Не позволила, знамо дело. Знаем мы их. Как говорил классик, «нашпионит тут, как последний сукин сын», отвечай тут потом за него… И тебе, мол, здесь делать
