– Привет, Тоха! С братиком своим не познакомишь?
На меня изумленно уставились две пары раскосых глаз.
Я стоял напротив братьев Исаковых, нагло засунув руки в карманы и вызывающе разглядывая оцепеневшую парочку. Они по привычному маршруту двигали в сторону школы, собирались было уже расходиться: старший – направо в больницу, а младший – к источнику знаний, когда я шагнул им наперерез из-за ствола старой акации.
– А чего кислые-то такие? Тоха! Друган! Или не признал? Так это ж я, Витек. На пустыре рубились, помнишь? Ну да. Потом в подвале вы меня подловили. Ловко! Антоша, радость моя, ты чего глазки-то отводишь?
Тохин брательник неуверенно переступил с ноги на ногу, пихнул младшего родственника в плечо:
– Бу кем? Это кто? Знакомый, да?
Тоха неопределенно мотнул головой, угрюмо разглядывая меня исподлобья. Типа и да, и нет. И вдруг, наверное, из-за растерянности, выдал чего-то несуразно-детское:
– Чего ты? Тут не твой район! Тут нельзя тебе. – И совсем уже жалко-наивная апелляция к родственнику: – Он с Коммуны, чего он тут ходит? Скажи ему…
Коммуна – это одно из территориальных подразделений Матюхи, получившее свое имя из-за улицы Коммунистической, в окрестностях которой и располагается наш двор. И где проживает ваш покорный слуга, вторгшийся в данный момент на территорию «балки», главного оппонента «коммуняк» (дедушка Ленин, наверное, весь извертелся там, в Мавзолее).
Впрочем, при чем здесь наши территориальные разногласия с Исаковым?
А при том! Все просто.
Мальчишка (а он действительно мальчишка, вечно я лезу к ним со взрослыми лекалами) просто от растерянности попытался лихо по-татарски вскочить на знакомого конька, который в данный момент вообще не при делах. Как и его братик, эпилептик, кажется, по информации Козета? Хотя диагноз здесь тоже ни при чем. А «при чем» здесь сам факт «косьбы» великовозрастного лба от армии и малопрестижное место работы – медбратом в инфекционке. То есть клиент-то не семи пядей…
Что нам и нужно.
Так и есть. От коротеньких штанишек благословенной поры братик, как и ожидалось, не очень-то и далеко убежал. Как и от интеллекта своего младшего братишки. Потому как быстро включился в знакомую ему тему и шустро цапнул меня за шиворот:
– Коммуняка? Ага! Коммуняка! Попался? А чего ты тут делаешь, коммуняка вонючий?
Блин, детский сад, да и только! Ему сколько лет-то? Ну не меньше ведь восемнадцати! А как надежно работают дворовые рефлексы, впитанные с тумаками междоусобных войн. Незыблемая система координат в бурно меняющемся мире сомнительных ценностей. Опорный столп мироздания – пацанские разборки!
– А? Чего молчишь? – Впавший в детство золотое парень призывного возраста продолжал трепать за шиворот соплюху-первоклассника. – Секи, Тоха: коммуняки как пристарели! Уже по нашему району… как у себя дома… коммуняки… вонючки…
Тохин брат все больше и больше загонял себя в тупик.
Пробуксовки ощущались даже в комментариях. Демонстрируемая им схема поведения, скажу больше, справедливая трепка чужака, была бы естественна для шпаны лет двенадцати. А дальше по возрасту – извините. Как говорит моя бабуля довоенной закалки: «Не тот коленкор!»
Несолидно, господа.
И в нашей мизансцене постепенно это начинают осознавать все участники действа. И участники, и свидетели, и жертва. Причем – в обратном порядке от возрастного номинала: те, кто постарше, врубаются позже всех. Как опасно получается прыгать по привычным коникам! Которые на поверку могут оказаться столь предательски увертливыми.
И что делать будешь дальше, любезный? Как вытаскивать себя собираешься из этой ямы позора? Как Мюнхгаузен? Самолично за собственную косичку?
Впрочем, я-то знаю как.
Как конструктор этой «волчьей ямы». Как автор-провокатор этого нехитрого дурнодейства. Как незатейливый охотник, намеренно расставивший эти нехитрые силки на примитивную, как и было рассчитано, непуганую дичь.
Сейчас должен произойти пинок под зад. Под мой, разумеется.
Не образно, а, я извиняюсь, буквально. Так называемый пендель. Презрительный и уничижительный. Сметающий в сознании жертвы даже мысль о противостоянии могучей силе. И обязательно – с ноги, потому как рукой бьют более или менее равного себе. А сейчас – светлое и справедливое начало ненароком загнало себя в некоторый дисбаланс противостояния с темным злом, выбрало чересчур мелковатую для себя цель. Поэтому – только пинок! И только ногой! И обязательно – под зад! И вариантов нет… и…
…И правая задняя конечность татарского батыра ожидаемо дергается назад для соответствующего замаха.
