Хороший вопрос. Главное – своевременный. И что радует – очень уместный. Отчего бы и не поговорить на эту тему, стоя спиной к собеседнику в вонючем полумраке?
– Знает-знает. Они, брат, все про нас знают. Это как правило. Только в твоем случае небольшое исключение образовалось. Но ведь нашелся же ты! Не правда ли? На радость наших яйцеголовых ученых. Пошли давай…
Зашел все же внутрь.
Со скрипом затворил за собой массивную дверь. Молчит пока, и слава богу. Думать тебе, дорогой, сейчас очень вредно. Тем более что во всей моей версии, в этой шаткой конструкции я сам только что обнаружил явный и крайне очевидный изъян.
И это…
– Слышь, малой? Я тут чего подумал, а зачем ты сегодня на заборе сидел? Чего там у татар выглядывал?
Да. Действительно странно. Но не смертельно.
– И чего сразу ко мне не пришел? К чему эта бойня в больнице? Или… ты не знал!
Бинго!
Умный мальчик. Стопроцентное попадание… в стык броневых листов. В самое слабое место моих фантастических нагромождений. И это тогда, когда очень сложно быть убедительным, нащупывая в темноте правильную дорогу и пытаясь оппонировать, находясь спиной к собеседнику. Которого к тому же еще и не видишь.
Ну, что тебе стоило еще минут пять помолчать! Растормозился на мою голову.
– Так надо было, – буркнул я неопределенно, – не мне решать, коль не я все это заварил…
Ох и слабая же аргументация!
– Постой! – в голосе Борюсика появилась новая звенящая напряженность. – Тебе когда разрешили со мной общаться? Сегодня? А когда успели? До или после «крошева» во флигеле? Ты же говорил, что среди кагэбэшников никто про нас не знает. Тогда кто. Тебе. Дал. Разрешение?
С каждым словом голос за моей спиной раздавался все ближе.
Или он говорил громче?
Нет! К голосу добавилась еще и рука, нащупывающая мою спину.
Я рванулся вперед. И в сторону, зная, что через два метра темноты будет поворот направо.
– Стой! Стой, гаденыш!
Сработала все же звериная чуйка. Не донес клиента – какой-то пары десятков метров не хватило! Сзади искомое тело с шумом и зубовным скрежетом врезалось в кирпичную кладку – не вписалось в невидимый изгиб коридора.
Добрее от этого тело не стало.
– Убью! Шмакодявка. Молись, щенок!
Обидно, слушай. Второй раз обидно.
Мокрая галька невидимыми брызгами разлеталась из-под моих стремительно перемещающихся ног. Настолько стремительно, насколько позволяли бесконечные повороты подземного хода. Сзади белобрысое чудище тоже фиксировало все изменения направления коридора – только своими плечами и боками, шумно кроша ни в чем не повинный кирпич.
На мою беду, абсолютного мрака в подземелье не было. Вентиляционные решетки, воздуховоды, сизый блеск воды в глубоких колодцах – отовсюду струился тревожный сумрак. Мало для полноценной ориентации, но вполне достаточно, чтобы враг не терял меня из виду.
Он и не терял.
Хватка у него была что надо. А чего я еще ждал? Сам недавно с умным видом эксперта-психолога рассуждал про «человека действия». Вот теперь это действие во всей своей красе и наступает на мои многострадальные пятки.
Причем буквально!
Споткнувшись о невидимый уступ, который, кстати, я благополучно миновал, Борюсик с рычанием вперемежку с нецензурной бранью сменил вертикальное положение на летящее горизонтальное и сразу же сократил дистанцию преследования до нулевой. Я почувствовал сильный толчок под колено и неожиданно потерял равновесие. Правда, не упал. Точнее, не совсем упал. Так как двигаться я все же продолжал, но уже не на двоих, а сразу на четырех конечностях.
Жить, наверное, очень хотелось.
– Уб-б-бью!! Кр-р-рысеныш!!!
Там вообще сзади – человек или животное?
Судя по дикции и характерному рычанию, от сапиенса там оставалось уже очень мало. Там бесновалось и пульсировало одержимое жаждой крови нечто, страстно желающее удовлетворения жгучей обиды, вызванной чудовищным унижением чувства собственного достоинства.
Его переиграли! Его водили за нос и дурачили до самого последнего момента.
