с тех пор дела шли все хуже – нельзя сказать, что папа нас ни с чем оставил, но сбережения таяли, как снег в солнечный день, а девочки росли, им новая обувь нужна была, одежда, еда хорошая. Я сама уже полгода на женихов смотрела, да в нашем поселке и выбирать было не из кого, старостиха была права, а на ярмарку или в город поехать – деньги нужны. Прикинула я так и эдак, да и решила – чего я теряю? Уж как-нибудь выберу из нескольких молодых, симпатичных, обеспеченных мужиков одного себе по сердцу, никто насильно бусины из рук рвать не будет, не пропаду. Да и на одного едока меньше в семье останется, мама с девочками хоть поживут по-человечески. В общем, выскочила я потихоньку за калитку и к дому старосты побежала. А наутро добровольцем вызвалась – мать хоть и плакала, но, думаю, поняла, что я решила и зачем заполночь в палисадник выходила. Я вот с собой только и взяла, что кошель с монетами, которые на поездку на ярмарку копила.
Я уважительно покосилась на расшитый бисером бархатный мешочек на длинном шнуре, потом потрясенно ахнула:
– Так это ты им мужика уложила?
– Ага, – хихикнула Мия, – ничего больше с собой и не было.
– Долго вы стоять будете? – нетерпеливо притопнула Малышка. – Пойдемте, а то воины сейчас вернутся, а нас нет…
Я шла первой и смотрела больше на схему помещения, чем по сторонам, поэтому неудивительно, что, повернув в очередной раз за угол, с размаху влетела в препятствие, на схеме не обозначенное. Недоуменно подняв глаза, я тут же захотела стать невидимкой (ну или чем-то очень маленьким и незаметным) – это был командир, и взгляд его не обещал ничего хорошего.
До старого бункера на ничейной территории мы добрались без происшествий, а это означало, надо готовиться к сюрпризам. «Серые братья», конечно, серьезными противниками не были: воины к ним уходили редко, все больше горожане или фермеры – младшие сыновья небогатых семей. Настоящего оружия у них тоже не водилось – ножи, иногда пистолеты, какие-то самоделки. Серьезных нападений на воинов они не предпринимали, на территории воинских родов не заходили, боясь нарушить хрупкое перемирие. В большинстве случаев «братьев» старались не трогать, не замечать и предпочитали делать вид, что их не существует. Однако было несколько случаев, когда «серые братья» переходили тонкую грань, и тогда несколько родов объединялись и зачищали ничейные земли. Понимание и жалость, щедро разбавленная стыдом и презрением, – тот коктейль чувств, который делал «серых братьев» невидимками в керимском обществе. Большинство из них глупо и бесцельно гибло, наткнувшись на нож или попав под пулю во время очередной мародерской вылазки. Но были и такие, что ухитрялись собрать выкуп или умыкнуть невесту и осесть в отдаленных поселках в роли добропорядочных мужей – брачный браслет и благословение жриц отпускали все прежние грехи. Отец иногда намекал, что даже у парочки Старейшин есть «серые пятна» на биографии, но я только пожимал плечами в ответ – мне не было до этого никакого дела.
Пока ставили посты и разгружались, Мист с одним из новеньких увел невест в здание. Глаза сами выхватили яркую макушку, и я тут же досадливо отвернулся – не время отвлекаться. Наблюдатели доложили, что неподалеку стоят несколько машин «братьев», и я вздохнул с облегчением – не надо больше беспокоиться и гадать – что бы они ни придумали, происходить это будет в окрестностях бункера. Девушек решили в известность не ставить, и без того боевое облачение парней вызвало девичий ажиотаж, парочку серьезных разговоров и несколько нарядов вне очереди для особенно упрямых. Мист, вернувшийся на условный свист, уверил, что девушки, получившие возможность привести себя в порядок, могут заниматься этим часами, поэтому из санблока добровольно не выйдут. Правда, наш доморощенный знаток женских душ все-таки оставил Кларка часовым на всякий случай. Лагерь затих. Ждать пришлось недолго – вскоре мне доложили, что двое «серых братьев» вскрыли окно на втором этаже и проникли внутрь здания.
– Только двое? – удивился Терри. – Нас же больше. На что они рассчитывают?
– Видимо, они рассчитывают уйти незамеченными, – отозвался Мист. – И прихватить с собой кое-что, им не принадлежащее. Вернее – кое-кого.
– Нам чужого не надо, но свое мы не отдадим, каким бы оно ни было, – хохотнул Терри.
Время тянулось, как застывающий жженый сахар, из которого Уна делала нам леденцы-сосалки на палочках, – ничего не происходило. Женский визг ударил по оголенным нервам. Я с трудом сдержал инстинктивный порыв кинуться на помощь и выдавил из головы все посторонние мысли – какими бы ни были «серые братья», они были керимцами. А керимец не в состоянии поднять руку на женщину или причинить ей какой-либо вред – с докторами и персоналом редких специальностей приходится работать жрицам Матери-Прародительницы, чтобы они могли взять анализы или провести операцию.
И снова ожидание. Я в тысячный раз просчитывал варианты, представлял себе возможное развитие событий, когда Терри вздрогнул, кинул на меня удивленный взгляд и вытащил из кармана свой бук, подключенный к системе управления бункера.
– Командир, да ты только посмотри! – Он сунул бук мне под нос с шальной улыбкой.
Я взял бук в руки, пробежался по нему пальцами – активирован режим «карантин», двое изолированных, вот три точки движутся по коридору, вот санблок с россыпью таких же теплых точек… Картинка сложилась.
– Я убью ее, – констатировал я и рванулся к входу, испытывая сложную гамму чувств, среди которых наиболее сильными было раздражение, восхищение и испуг.
Терри прикрывал спину – «серые братья», не дождавшись своих незадачливых исполнителей, запаниковали и кинулись в драку. Я удовлетворенно посмотрел, как Брендон ударом в челюсть вывел из строя одного из братьев, и рванул дверь – парни не маленькие, все давно знают, что делать, да и потасовка – не перестрелка, а мне срочно надо было сказать кое-что одной маленькой безрассудной Птичке.
Соня выскочила из-за поворота, не глядя шагнула вперед, сконцентрировавшись на экране бука на ладони. Я заступил ей дорогу и
