за блистером, обнаружил, что он пуст, и кощунственно помянул Праматерь. Съехав с дорожного покрытия, я сосредоточился на ложащейся под колеса проселочной дороге – сейчас она требовала всего моего внимания. А когда, не удержавшись, глянул на Птичку, та уже спала, по-детски приоткрыв рот и подсунув под щеку край пледа.
Всю дорогу от Мунирской ярмарки я продремала, уютно свернувшись на заднем сиденье, то проваливаясь в сон, то всплывая в реальность, чтобы осмотреться вокруг и снова закрыть глаза. Сай вел машину ровно, без рывков или резких остановок, мотор мерно урчал, из динамиков тихо мурлыкало что-то из непривычных местных мелодий. Иногда, в очередной раз кидая взгляд на мужа в зеркало заднего вида, я ловила Сая за ответным быстрым взглядом, и видела, как поднимаются уголки его губ в мягкой улыбке. Один раз я вскинулась на странный звук, оказавшийся шумом фольгированного блистера, из которого Сай, поморщившись, вытряхнул таблетку и закинул ее в рот. Я расстроенно вздохнула, снова закрывая глаза, и поставила еще одну галочку в мысленном списке «Что мне обязательно надо узнать о мужчине, который стал моим мужем». С этой мыслью меня окончательно сморило.
Я проснулась с ощущением праздника и некоторое время озиралась по сторонам, пытаясь понять – где я и как тут оказалась, потом пригладила растрепавшиеся волосы и выбралась из машины. Выяснилось, что, пока я спала, Сай припарковался на уютной полянке и успел не только поставить палатку, но и обустроить стоянку, а сейчас деловито кашеварил. Я огляделась вокруг, втянула запахи еды и дыма от костра и только вздохнула – мой последний (и единственный, если не считать пары выездов с классом в организованные кампусы и жизнь в поместье) опыт жизни на природе пришелся на прошлое лето в рамках очередной практики и был весьма неудачен. Нет, выжить наша группа детей, избалованная цивилизацией и налаженным городским бытом, выжила, но, скажу честно, такой отвратительной еды, что мы готовили по очереди, я не ела ни до, ни после. Практику нам зачли, но инструкторы, удаленно наблюдавшие за нашими мучениями, повеселились всласть. Сейчас же от костра пахло настолько умопомрачительно, что в животе у меня заурчало, а ноги сами понесли поближе к еде. Сай улыбнулся мне беззаботной улыбкой, казалось, что тут, на лесной поляне, он стал на несколько лет младше, словно в лесу снял одну из своих масок и стал самим собой.
– Проголодалась? – понятливо усмехнулся он. – Скоро будет готово. Поужинаем, пока совсем не стемнело, потом на берег пойдем смотреть закат, у меня там и место есть. Ты пока во-о-он тот желтый тюбик возьми и намажься – скоро мошкара появится, кусается больно, да и потом сильно укусы чешутся.
Я сосредоточенно принялась втирать в руки, шею и другие участки тела мазь, поглядывая на мужа, стоящего в футболке.
– А сам чего не мажешься?
Тот лишь отмахнулся, мол, его шкуру мошке еще прокусить надо. Но когда я, довольная, отложила мазь в сторону, сердито окликнул и показал глазами на палатку:
– Забирайся внутрь и заканчивай.
– Что заканчивать? – растерялась я.
Сай закатил глаза, потом вздохнул и принялся объяснять, будто ребенку:
– Ты в туалет ходить до дома Уны не собираешься?
– Ну… – замялась я, совершенно не понимая, к чему этот вопрос.
– А куда ты собираешься ходить?
Я беспомощно оглянулась по сторонам и ткнула в наиболее понравившийся кустарник:
– Туда, например.
– А почему ты думаешь, что в этих кустах твоя нежная… кхм… кожа будет в безопасности от маленьких кровососущих гадов?
Я наконец-то поняла, о чем именно говорит Сай, почувствовала, что у меня запылали уши, и стремительно, насколько позволяли «липучки», «молнии», сетки и пологи, уединилась в палатке.
После сытного ужина, во время которого я, наплевав на калории и борьбу за фигуру, дважды просила добавки под смеющимся взглядом Сая, а потом долго выбирала чего-нибудь повкуснее в пакете от «Дядюшки Гарифа» к пахнущему дымом и травами чаю, идти куда-либо было откровенно лень. Но Сая охватило такое радостное предвкушение, что я сделала над собой усилие и пошла, куда повели. Сай уверенно вел меня по лесу, ориентируясь по видным только ему меткам, пока мы не вышли к старым, но ухоженным деревянным мосткам. Сай заметил мой удивленный взгляд и негромко объяснил, что порядок на землях рода поддерживается силами и средствами рода. У территории вокруг озера есть свой смотритель, который поддерживает в порядке и мостки, и несколько беседок для пикников, и общую купальню.
Услышав про общую купальню, я забеспокоилась – купальников в моем керимском гардеробе не было, и меньше всего мне хотелось лезть в воду в одежде или же, наоборот, при полном ее отсутствии. Дело осложнялось еще и тем, что неожиданно для себя утром я выбрала довольно провокационное белье, которое больше показывало, чем скрывало. Вопрос про одежду для купания поставил Сая в тупик. Он никак не мог понять мои сбивчивые объяснения, а когда уловил причину моего беспокойства – приобнял за плечи и повел по мосткам. Оказалось, что и этот уединенный наблюдательный пункт, и небольшая заводь с удобным входом в воду, поросшая смешным керимским тростником (синим, с серыми метелками соцветий), были чем-то вроде частной территории.
– Ну должна же быть хоть какая-то польза от того, что мой отец глава рода, – улыбнулся Сайгон, только улыбка у него вышла грустной.
