Я моргнула, возвращаясь в реальность. За окном нашего дома в Таншере все также лил дождь, размывая очертания предметов и окрашивая в серую гамму и мир, и того, кто заставил меня встрепенуться. Кто-то в сером воинском плаще с капюшоном, постояв на подъездной дорожке, тронулся к нашей двери. Потом человек под дождем остановился, будто в раздумьях, повернул обратно, снова остановился через несколько шагов, развернулся обратно и решительно зашагал к крыльцу. Я кубарем скатилась вниз по лестнице, рванула входную дверь, не дожидаясь звонка. На пороге стояла промокшая зареванная Хло.
Глава 19
Когда Хло отогрелась под горячим душем и переоделась в выданную мной сухую одежду, я усадила ее в холле на диван с кружкой сладкого чая, в который щедро плеснула коньяка из Саевых запасов. Устроившись рядом, я потребовала объяснить наконец, в чем дело. Глаза Хло снова наполнились слезами. Пытаясь сдержаться, она торопливо отхлебнула из кружки, закашлялась и подняла на меня округлившиеся от неожиданности глаза. Я лишь пожала плечами в ответ – средство помогло, а побочными эффектами в данном случае я решила пренебречь.
– Да скажи уже, что случилось, – потребовала я.
– Можно я у тебя посижу? – все-таки всхлипнула Хло. – Мия бусины своему понесла…
– Брендону? Да ты что! Неужто брачные? – Новость была не то чтобы неожиданной.
– Ну, из нас всех торопыга только ты одна, – еле заметно улыбнулась Хло, раздумав реветь, – нет, так… обычные понесла.
– Думаешь, возьмет? – Став замужней дамой, я несколько выпала из жизни маленького сообщества воинских невест.
– Из ее рук? Да он яду съест, если она предложит, – фыркнула Хло, и я удовлетворенно отметила, что коньяк продолжает действовать.
– И ты сбежала, потому что боишься, что она решит кормить его с рук ядом в вашей комнате? Помешать боишься? – Я все еще никак не могла понять, что же заставило Хло выйти из теплой, уютной комнаты в непогоду.
– Да нет, он ей свой дом показать собирался, так что где поесть яду – они найдут. – Хло вздохнула. – Просто она такая счастливая, светится изнутри, ей поговорить хочется, а я… Я не могу.
Жилетка, в которую плачутся, из меня была не слишком удачная: я не умела утешать, не умела найти нужные слова – все, что я могла, это, как сейчас, обнять снова расплакавшуюся Хло и молча гладить по голове.
Из сбивчивых фраз, перемежавшихся судорожными всхлипами, стало ясно, что Хло тоже выбрала мужчину. Такого, что при его появлении подгибались ноги и порхали бабочки в животе. Судя по эпитетам – контрабанда романтических книжечек в мягких розовых обложечках была поставлена на Кериме на широкую ногу. Но ситуация Хло была отнюдь не такой веселой: ее избранник был женат и брак его был не слишком удачным. Хло искренне пыталась обратить свое внимание на других претендентов, благо выбор у нее был, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с тем, что жил в ее сердце. И вот сегодня, глядя на счастливую, прихорашивающуюся Мию, Хло решила, что нашла отличный выход из образовавшегося тупика. Один из воинов отвез ее в Храм, но Старшая Дочь Юстимия, поняв, что Хло никто не принуждает к браку, категорически отказалась принять ее под руку Праматери, пока с момента приезда в Таншер не истечет год. Именно поэтому Хло и бродила под дождем, оплакивая и свое запретное чувство, и невозможность убежать от себя и от мира. Ноги сами принесли ее к нашему порогу, потому что, кроме Мии, я была единственной, с кем она могла бы поговорить об этом, а еще Сай на него немного похож, и вообще…
Весь монолог Хло на заднем плане зудела настырная мысль, пока я не задохнулась от невероятнейшего, на мой взгляд, предположения.
– Хло, только не говори, что это Эдвард, – неверяще попросила я.
Новый поток слез был мне ответом.
Когда я задумывался о том, что этот день настанет, я никак не мог представить, что же я буду чувствовать, какие эмоции окажутся самыми сильными: боль, отчаяние, злость? А если злость – то на себя, Праматерь или стечение обстоятельств? Не угадал – с того самого момента, как я отложил бук после окончания экстренного сеанса связи с Сониным отцом, во мне поселилась спокойная решимость. А цена… А что цена? За последние несколько лет я настолько свыкся с этой мыслью, что даже эти сумасшедшие две недели мало что изменили.
С утра небо заволокло тучами, и в Таншере зарядил дождь. Все правильно – цветень, месяц, в котором я появился на свет, скоро должен был уступить свое место дожденю. Помнится, в школе нарочито примитивные названия месяцев, придуманные первыми колонистами, вызывали массу шуток и будили воображение, рождавшее анекдоты, истории и даже картинки и комиксы, посвященные керимскому календарю. Повзрослев, я стал думать, что в этом было что-то еще: то ли грустная ирония, то ли тоска по корням, от которых оторвала наших предков Праматерь. Я много размышлял о тех, кто пошел за Керимой Мехди, мы знали о них все: имена, даты жизни, их взлеты и падения – и в то же время не знали о них ничего. Почему они согласились пойти с ней, почему отдали в заложники ее экспериментов своих детей и внуков, о чем они думали, на что надеялись? Я искал информацию о них по крохам, по недомолвкам и оговоркам официальных хроник и документов, по книгам, которые они писали, по крайне редким драгоценным личным записям, которые удавалось найти. Наверняка в подарках, которые так и остались лежать в багажнике неразобранными, была пара-тройка древних книг. Жаль, что я уже не успею их прочитать.
В доме горел свет, и я долго сидел в машине у нашего крыльца, откинув голову на подголовник. Раз за разом прокручивая в голове все детали плана, который уже начал действовать, я не желал признаваться себе, что просто трушу войти в дом. Кончилось все тем, что Соня выскочила на
