направлении, на этот раз простукивая стену костяшками пальцев.
– Вижу несколько завитков плазмы, – сказал Джордж.
– Хочешь, чтобы мы остановились?
– Пока можете продолжать.
Наконец на самом краю стены, рядом с окном, я почувствовала, как изменился звук моих ударов. Он стал более высоким и гулким, словно отражался от пустого пространства внутри стены.
– По-моему, здесь что-то есть, – сказала я. – Пустота. Если ты…
– А что это было? – сказал Джордж. Этот новый звук услышали мы все – откуда-то из темноты донеслось негромкое отчетливое «шлеп». Мы с Локвудом обернулись.
– Возвращайтесь в круг, – сказал Джордж, – и выключите свои фонарики. Будем пользоваться моим.
Пока мы с Локвудом спешили в круг, он медленно, аккуратно вел лучом, высвечивая потолок, стены и пол. Казалось, что все остается по-прежнему.
Или все-таки нет? Пожалуй, что нет. Я чувствовала, как медленно, коварно меняется атмосфера комнаты.
Мы встали в центре круга, тесно прижавшись спиной к спине.
– Я сейчас выключу свой фонарь, – предупредил Джордж.
Он выключил свет, и мы начали всматриваться и вслушиваться в окружавшую нас беспросветную пустоту.
– Люси, ты что-нибудь слышишь? – раздался голос Локвуда.
– Снова появились шепчущие голоса, – ответила я. – Те же, что и раньше, только громче. Целый хор злобных голосов.
– Можешь сказать, откуда идет звук?
– Пожалуй, нет. Такое ощущение, что отовсюду.
– Хорошо. Джордж, что ты видишь?
– Завитки и облачка света. Вспышки яркие, но очень короткие. В самых разных местах.
Повисла пауза, затем я спросила:
– А ты, Локвуд?
– Вижу пятна свечения смерти, – мрачным тоном ответил он.
– Несколько пятен? – уточнила я.
– Люси, их здесь десятки. Не понимаю, почему я не увидел их раньше. Эта комната – настоящая камера смерти… – он тяжело перевел дыхание. – Вынимайте рапиры.
Мы дружно повели плечами. Прошелестела вынимаемая из ножен сталь.
– Оно почувствовало это, – сказал Джордж. – Вспышки буквально взбесились, когда мы обнажили лезвия. Теперь вновь успокоились.
– Люси?
– Шепот стал громче, злее, потом стих до прежнего уровня. Что будем делать?
– Этот запах! – сказал Локвуд. – Опять. И такой сильный! Неужели никто из вас его не чувствует?
– Нет, – сказала я. – Сосредоточься, Локвуд, и решай, что нам делать. Мы уходим?
– Думаю, да. Надвигается что-то огромное и ужасное. О… свечение смерти становится ярче! – Я спиной почувствовала, что он лихорадочно нашаривает свои солнечные очки и поспешно надевает их.
– Но разве Люси не сказала, что обнаружила потайную дверь? – спросил Джордж. – Мы могли бы…
– Не дверь, – перебила его я. – Только звук – такой, будто в одном месте стена тонкая и за ней пустота.
– Это уже не имеет значения, – сказал Локвуд. – Мы уходим отсюда. Немедленно.
В темноте снова раздалось «шлеп», но на этот раз звук был тяжелее. Затем последовал еще один шлепок. И еще.
– Это где-то между нами и дверью, – сказал Джордж.
– Нет, не там, – возразила я.
– Тихо, – прошептал Локвуд. – Слушаем.
Шлеп, шлеп, шлеп… Медленно и регулярно – я насчитала между каждыми двумя шлепками ровно пять быстрых ударов своего сердца. Откуда раздается этот звук, сказать было трудно, но вместе с тем он казался очень, очень знакомым. Почему-то он напомнил мне ванну у нас на Портленд-роу. Ту, на нижнем этаже, где я иногда принимала душ и где по всему полу под ногами были разбросаны трусы и футболки неряхи Джорджа. И в этой ванне слегка подтекала головка душа. С нее капало.
Точно так же – шлеп, шлеп, шлеп…
– Включи фонарь, Локвуд, – прошептала я. – И направь его прямо перед собой.
Он сделал это, не задавая лишних вопросов. Может быть, тоже догадался, как и я.
