вас к ним. — Он откровенно издевался надо мной, излучая мнимое радушие. — Желаю вам вернуться обратно на родину, — закончил аудиенцию его величество. — Письменных грамот не даю, так как расстояние большое, и все останется по-прежнему.
Он зевнул, показывая, что потерял ко мне всякий интерес. Да и какой интерес может вызывать мертвый хуман, понял его я.
— Передайте устно: мы тоже рады добрососедским отношениям.
Сволочь — дал я ему определение.
Меня обступили двое царедворцев и стали подталкивать на выход. Я поклонился и вышел.
— Отведите господина посланника к глендам, убывающим вниз, презрительно скривившись, приказал командиру стражи один из придворных, следующий за мной.
— Подождите, уважаемый гленд, — сказал я, еле сдерживаясь. — Вне стен города остались мои воины и слуги. Они должны быть здесь вместе с животными.
— Сожалею, господин посланник, но я не получал на этот счет никаких распоряжений. — Он почти смеялся себе в бороду.
Я развернул непонимающего гленда к себе спиной и, не реагируя на его возмущенные возгласы, сказал: «Так пойди и получи», — после чего дал хорошо рассчитанный пинок под зад ногой. Придворный с воплем пролетел между замерших в растерянности гвардейцев и, лбом распахнув двухстворчатые двери, влетел в обратно в тронный зал. А я стал ждать продолжения. Оно не замедлило последовать. Из дверей выглянул испуганный чиновник и спросил:
— Что случилось?
— Я отправил нерадивого гленда получать указание вернуть мне мою охрану, слуг и животных, — спокойно ответил я.
— Не беспокойтесь, скоро все они будут доставлены сюда, — ответил он и быстро куда-то исчез.
— Командир, я хочу есть, ты знаешь, где можно перекусить? — спросил я, хмуро глядя на гвардейца.
— Наша столовая сгодится? — быстро сориентировался он, бросая быстрые взгляды то на меня, то на дверь в тронный зал, но оттуда никто не вышел.
— Вполне, веди! — приказал я.
Испуганная толпа глендов и женщин, теснимая гвардейцами, с горестными воплями и стонами спускалась вниз по серпантину, уходящему глубоко вниз. Мы с орками и двумя дзирдами следовали за ними. Нас не трогали и не понукали, а тех глендов, кто ложился на каменный пол и не хотел идти, били кнутами и со смехом гнали дальше. У больших ворот мы остановились. Стража открыла их, и горюющая толпа научных изыскателей с нескончаемыми всхлипами и плачем постепенно втягивалась в черноту подземелья. Ворота с лязгом захлопнулись за нами и вместе с этим отсекли свет, который сочился из коридора. Нас окружила темнота. Я мог видеть в ней. Думаю, могли видеть и дзирды, но орки нерешительно замерли. Дети привольных степей, последовавшие за своим повелителем, в тесных коридорах подрастеряли свою воинственность и жались поближе ко мне.
Вызвав шар света, я осветил широкий коридор с полукруглым сводом. Толпа осужденных глендов стояла на месте, боясь двинуться дальше. Их встречали худые оборванные создания с кирками в руках, только отдаленно напоминавшие гномов. Они перегородили проход новоприбывшим. Потом вперед вышел в броне их вожак и крикнул:
— Кто хочет остаться жить, становитесь на колени. Кто будет сопротивляться, того убьем и съедим. Вы тоже! — небрежно бросил он нам. Весь его вид и властный голос говорили, что он не сомневается в праве устанавливать свои порядки. Он тут бог и царь.
— Вперед! — скомандовал я оркам. Смотреть, как будут грабить и убивать новоприбывших, я не хотел, и воины, понудив быков, как корабль, разрезающий носом волны, раздвинув испуганную толпу, прошли сквозь них.
— Иди сюда, убогий, — позвал я предводителя.
Но тот слушать меня не захотел и выхватил руну. Я тоже не стал ждать, что произойдет дальше, вышел в боевой режим, отобрал у недоумка руну, его оружие, и врезал в челюсть — пусть отдохнет. Мне нужен был язык и проводник. На остальных малорослых гопников направил «торнадо». Те уже мало были похожи на гномов — безумный взгляд, волдыри по лицу и телу, спутанные волосы, в одних набедренных повязках. Они были ужасно грязные и воняли так, что запах разносился повсюду.
Я забрал с собой беспамятного предводителя и вернулся к оркам. Вихрь разметал нападавших и очистил проход. На какое-то время установилась тишина. Все молчали, перестав стонать, жаловаться и плакать.
— Есть среди вас военные, хиртманы или просто служивые? — обратился я к перепуганному народу, осматривая его с высоты быка, на которого взлетел.
— Есть! Есть! — раздалось с разных концов, и ко мне, как к спасительному берегу, стали проталкиваться воспрянувшие духом гленды. Было их чуть больше десятка.
— Назовите свои прежние должности. — Я не давал им времени опять окунуться в свои несчастья и горести. Надо было организовать их и занять делом — лучший способ предотвратить панику. Им нужна была достижимая цель.
