На ее возглас обернулась Крома и изучающе, очень внимательно, словно увидела в нем нечто новое, посмотрела на Прокса. А он в смущении затоптался на месте. Обычно они видели его лицо через маску гермошлема, теперь же он стоял с неприкрытой головой.
— Вы оба красивые, — продолжила девочка, переводя взгляд с Алеша на Крому. И вдруг спросила: — Алеш, а ты женишься на бабушке? — Потом зажала рот ручкой и рассмеялась: — Я оговорилась. На Кроме.
Алеш заморгал, уставившись на девушку, которая посмотрела кокетливо на него одними глазами, не поворачивая головы, и выпрямила спинку, показывая свою фигуру во всей красе.
— Если Крома согласится, то да, — неожиданно для себя решительно сказал он и покраснел.
— Это что, предложение? — Крома повернулась к нему вполоборота. Она так и осталась сидеть рядом с одним из павших героев.
— Да, — коротко ответил Прокс и шмыгнул носом. Он по-детски беззащитно стал оглядываться, словно хотел найти поддержку своему решению, но вокруг были только стены пещеры и молчаливые мумии, свидетели его предложения.
— Я подумаю! — промолвила девушка и гордо задрала носик. А следом не выдержала и с визгом бросилась на шею Алешу. Крепко ухватила его, нашла своими губами его губы и впилась в них неистово долгим сладким поцелуем. Аврелия опять сложила ручки у груди. Покачала головой и тихо воскликнула:
— Ах, это любовь!
Посольство прибыло только через пять дней после битвы. За рекой догорали повозки и шатры тех, кто не пошел за Худжгархом. Их преследовали и убивали безжалостно, и не важно, что они были из того же племени или рода, что и последователи духа мщения. Линия разлома на своих и чужих произошла по их вере. И всех неверных вырезали поголовно. Лагерь худжгархистов рос с каждым часом, там появились новые пророки, воодушевлявшие орков своими речами. Шли суды над инакомыслящими и показательные казни вероотступников. Но об этом я узнал гораздо позже от Фомы.
А сейчас все мои мысли были заняты тем, как объяснить свое появление в ставке, а именно мое чудесное воскрешение. И место по левую руку хана. Подо мной «горела» подушка, и я весь извертелся. Великий хан глянул искоса на мои терзания и без улыбки совсем тихо проговорил:
— Ты скоро привыкнешь.
В ставке навели порядок, трупы убрали, а охранную службу несла подошедшая личная тысяча верховного вождя. Так что ничто не напоминало о еще недавно шедших тут кровопролитных боях. Если не считать большой выгоревшей проплешины на склоне холма, обращенном к реке.
Но вот наступил момент истины, которого я боялся. В шатер, пятясь, спиной вперед зашли граф, Луминьян и несколько посольских клерков. Остановились и повернулись. Спасибо Шизе, что приводила мой гормональный баланс в норму. Но вот графу она это сделать не смогла. Когда посольство повернулось к нам, то мне показалось, что их всех сразу разбил паралич. Вытаращенные глаза, отвисшая челюсть и молчание, которое можно было истолковать как оскорбление хана, если бы не их ошеломленный вид. Неожиданно посол закатил глаза и упал, лишившись сознания.
Луминьян пошамкал ртом и выдавил:
— Где же ему еще быть!
Охрана хана грозно загремела оружием. Мне сбоку было видно, что хан был доволен произведенным впечатлением, этот жук вел свою игру, в которой отвел определенное место и мне. Меня снова использовали в своих целях. Я поджал губы и только вздохнул.
Посла привели в чувство и усадили на подушку, остальные остались почтительно стоять.
— Как прошел ваш путь, господин граф? — вежливо спросил вождь, стараясь перевести взгляд посла с меня на себя, но тот как привязанный все равно возвращался ко мне. Я сидел невозмутимо, как Будда. Со стороны должно было казаться, что я ушел глубоко в себя, занимаясь самосозерцанием.
Хан не смог не доставить себе удовольствие и сказал:
— Я вижу, мой советник левой руки вызывает у вас, граф, интерес.
Посол непонимающе посмотрел на великого хана и промолчал. Он вообще был не в состоянии что-либо соображать, слышать и отвечать. Хан это понял.
— Ну хорошо, — как всегда тихо промолвил великий вождь, — идите и отдохните. Я вижу, вы устали с дороги. Вас пригласят на вечерний пир.
Граф как сомнамбула поднялся и, забыв поклониться, пятясь вышел. Вместе с ним вышли и остальные.
— Иди и ты, хуман, — отпустил меня хан, — только микстуру дай, я чувствую, как мне становится лучше.
Я облегченно вышел из шатра и увидел издалека приближающуюся Ленею. Ее глаза вспыхнули от узнавания и сузились, превратившись в щелки. Я, не останавливаясь, резко повернул направо и заспешил прочь.
— Стой, бледная пиявка, — раздалось мне вслед.
Я, не зная, как от нее спрятаться, захромал, словно месье Бендер, убегающий от мадам Грицацуевой. У меня оставалась маленькая надежда, что,
