— Прости, не могу, — запнулась принцесса, начав произносить взывание к божеству. Выглядела она растерянно и чуточку испуганно. — Богиня не отвечает на зов. Я не слышу её Священной Песни.
Хм. Это скверно, ибо означает изоляцию от внешнего мира мощным астральным барьером. Даже хуже, чем я предполагал. Божественная песнь слышится жрецами Матери Жизни в особом виде транса, и заглушить её в Лантаре, причём поблизости от Эладарна, невозможно обыкновенными барьерами. Её отголоски просачиваются сквозь любую преграду. Разве что в субпространствах, образованных на пересечении измерений, пения не слышно.
Сам удивляюсь, откуда у меня информация о тонкостях эльфийской теологии. О богах и ангелах длинноухих я почерпнул из книг общие сведения.
Ох, твою же! По сознанию ударило, точно громадным кузнечным молотом дварфов, заполнив всё чудовищными эманациями непредставимой мощи. Словно ощутив приближение чего-то ужасного, содрогнулась земля у нас под ногами. Землянка заходила ходуном, сдвинулась, вынуждая пригнуться. Ошеломлённый, я покачнулся и, опершись о служащее стулом полено, ухватился другой рукой за рукоять кинжала.
Застлавшая взор пелена рассеивалась, давление на разум ослабло.
— Натиэль, — обретя способность мыслить и видеть, потянулся я к упавшей принцессе.
Она съёжилась на полу, закрывшись руками. Преодолевая головокружение и тошноту, я позвал снова и, наклонившись, тронул её за плечо. От прикосновения девушка съёжилась сильнее и прикрыла уши ладонями, шепча что-то о зове тёмного бога.
— Очнись же, наконец! — встряхнул я эльфийку. — Натиэль!
Широко распахнув большие светлые глаза, она увидела моё лицо и вдруг прижалась ко мне всем телом, всхлипывая и повторяя чуть слышно о разрывающем ткань реальности чудовище из бездны, имя которой нельзя произносить.
Я смутно догадывался, о чём она твердит. Эманации после толчка стали слабее, но не прекратились, колебля действительность. Будто нас и неимоверно могущественное существо разделяет хлипкая дверь, прогибающаяся под неистовыми ударами и готовая вот-вот разломиться и впустить из чуждого нам места нечто жестокое и мерзкое, обладающее качествами, коим нет описания в людских языках.
— Натиэль, послушай! — я отстранил от себя плачущую принцессу. — Мы должны уйти отсюда. Жди здесь, я посмотрю, насколько безопасно снаружи.
— Ты вернёшься? Сандэр, не уходи! — вцепилась в меня принцесса.
Освободившись от рук девушки и пообещав возвратиться, я, пригибаясь, направился к выходу и приподнял травяной полог.
Твою же дивизию. Я и в страшном сне подобного не мог бы представить. От края до края лагеря алели стены самого необычного барьера из виденных мною. Преграда, сотканная из мириадов мельчайших кровяных капелек, препятствовала распространению дневного света, превращая кусочек леса в неестественный, инфернальный пейзаж безумного художника. На снегу корчились слабые духом люди, испытывающие шок от астрального удара. Раздающиеся отовсюду крики и стоны добавляют сходства с адским филиалом.
— Сандэр, — мою руку взяла эльфийка, потянув назад, в землянку.
— Я же сказал ждать здесь!
Блин, а ведь её одну не оставишь в таком состоянии. Пойдёт за мной и, чего доброго, нарвётся на неприятности.
Магия эльфийки не работает, до перехода на второй уровень транса минут пятнадцать, оружия стоящего против духовных сущностей нет, боевых артефактов и не было у меня никогда. Полагайся, Сандэр, на собственное тело, дар ловца и… огонь. Чего-чего, а красного зверя у нас предостаточно.
Разворошив костёр, я выбрал головню помассивней, чтоб отмахиваться ею удобнее и наносить более-менее ощутимый урон вражине. Нормальный факел. Врежешь им — черепушку человеку проломишь. Тварь какую хотя бы отвлеку, дав по морде.
Горящая палка в левой, копьё в правой. Убедить принцессу подождать в землянке, и можно делать вылазку.
Убеждать пришлось долго, попутно приводя девушку в чувство. Астральный удар не каждый выдерживает, на магов он действует подчас жёстче, чем на разумных без магических способностей. У кого воля крепче и жизненной энергии больше, тот переносит легче.
— Натиэль, послушай. Смотри на пламя. Мне нужно, чтобы ты следила за ним и не допустила его угасания, понимаешь? Подбрасывай хворост в костёр, вон его сколько, целая куча. Но не позволяй слишком разгораться. Ты же знаешь — одержимые и лоа не любят огня. Здесь тебя никто не тронет, я скоро за тобой приду, и мы уйдём в лес. К солнечному свету, снегу, нормальным деревьям и зверям. Слушаешь меня? Подбрось ветку, видишь, гаснуть начинает. Вот так, да. Следи за костром, молодец.
Вернусь я, куда ж денусь-то. Ты только не волнуйся, всё уладится. Проломлю барьер, убью врагов и приду.
Ну, вперёд.
Так, что у нас тут творится помимо уже отмеченного ранее? Купол не изменился, люди по-прежнему стонут и корчатся. Более сильные держат позиции, постреливая в алую преграду из луков и арбалетов и кидая в неё разные не совсем метательные снаряды вроде копий и топоров, для дальнего боя не предназначенных. Предметы отскакивают, точно от резиновой стены, с тихим глухим звуком.
