Сиггар приблизился к Тристану и толкнул его локтем в бок.
— А ты, случайно, не родственничек этому с Топавы. Середж? Судя по сходству, он вполне годится тебе в отцы!
Тристан в упор продолжительно посмотрел на него.
— А что, если и так?
— Все они религиозные фанатики. Хороший монотеист — это мертвый монотеист.
— Монотеист? — Тристан слышал это слово впервые, его не употребляла в своей речи мать, когда посвящала в свою веру. Он вопросительно поглядел на Сиггара. — Кто это?
— Это тот, кто верит, что Вселенную сотворил сверхъестественный человек, — ответил курсант насмешливо. — И все мужчины становятся священниками, до конца своих дней только и делают, что молятся и постятся. Ни тебе выпивки, ни женщин — скукота.
Тристан некоторое время сидел в растерянности, пораженный издевательством.
— А что в этом плохого? — вызывающе спросил он. — Они лучшие пилоты в Галактике!
— Да ну! — не прекращал Сиггар. — А как же тогда быть с тобой? Ты, наверное, единственный из всего племени, кто не может отличить высотомер от указателя положения самолета относительно земной оси! Не потому ли тебя направили сюда, а не в Аэрокосмический Институт?
Тристан сжал кулаки.
— Во время полетов я буду первым, Сиггар!
— Если ты и будешь первым, как только в списке исключенных из училища!
— Курсанты Сиггар и Середж!
Оба одновременно повернулись на голос. В темноте амфитеатра маячила едва различимая фигура инструктора.
— Запишите на свой счет еще три замечания, один и другой, за разговоры на занятиях.
Сиггар подождал, пока офицер отойдет, и прошептал:
— Большое тебе спасибо, Середж! На этой неделе это уже восемнадцатое!
Когда глаза Тристана перестали воспринимать изображение на дисплее, а на нем в пятый раз появилась строка «Ошибка» при решении задачи 6.3, он нажал клавишу «Выход» и нащупал переключатель компьютера. Экран погас, и теперь единственным светом в гостиной был искусственный огонь камина. Выжидая, пока глаза привыкнут к полумраку, Тристан потер виски, пытаясь освободиться от тяжести в голове.
Губернатор и б’Анар Ид Па’ан вошли в гостиную после обеда вместе с собаками, когда Тристан еще работал. Животные виляли хвостами, выпрашивая у хозяев лакомые кусочки. Когда одна из собак пошла за губернатором к столу, за которым сидел Тристан, Пулу сел на стул и поджал ноги, оскалившись для пущей безопасности.
— Ну, Тристан, и чем же таким важным ты занимаешься, что ради этого даже пропустил обед?
— Аэрокосмической динамикой, сэр. Экзамены на следующей неделе, и если я провалюсь, то меня не включат в программу полетов.
Губернатор улыбнулся.
— Тебе не стоит так переживать. Не сомневаюсь, что ты сдашь, — сказал он загадочно, и Тристан вопросительно посмотрел на Реньера, пока тот не отвернулся.
После этого он ни на кого больше не обращал внимания, с головой погрузившись в учебу до появления три раза подряд надписи «Ошибка» на одной и той же задаче. Он в отчаянии ударил кулаком по столу.
Разговор у камина прервался.
— Щенок изучает в училище всякие новые штучки. Каким еще трюкам они тебя учат?
Мазук осклабился, но Тристан взгляда не отвел.
— Я тебе не щенок, ты, болотный червяк!
— Тристан! — с угрозой произнес Реньер и хватил трость, словно собирался ударить.
Юноша гневно посмотрел на него, чувствуя, как когти Пулу впиваются ему в руку, призывая успокоиться.
Когда все ушли и Пулу остался наедине с товарищем, он слез со стула и сел на корточки радом с камином, глядя на искусственные угольки. В отражении света ганианец выглядел спокойным, безмятежным. Тристан вскочил с кресла и уселся радом с Пулу, который слегка повернул голову и чуть-чуть приоткрыл глаза — в них отражались только отблески.
— Ты закончил, маленький брат?
— Нет.
— Но ведь сейчас ты ничего не делаешь.
— Устал. Думать уже не могу.
Пулу не мигая смотрел на него.
