же… настолько была под впечатлением от того, что магия целительниц мне подчиняется, настолько была… увлечена собой, что просто отмахнулась…
Как я? Замечательно! У меня же все получалось… Я почти умею лечить. И почти полноправная целительница!
Мама и сестра уехали к отцу — договорившись с начальницей пансиона, что заберут меня на зимних каникулах и будут навещать как можно чаще…
И все… Дальше была только война.
Для меня навсегда останется загадкой — почему отец не смог эвакуировать маму и сестру. Хотя… общественными порталами было пользоваться невозможно — транспортная система рухнула — интервенты озаботились. А ехать через всю страну, охваченную смутой…
Так что… Я была в Мирограде один раз — на открытии памятника отцу. И вдруг захотелось увидеть город таким, каким видели его они до войны, — океан, накатывающий на набережную, улыбающиеся люди. Ветер приносит звуки духового оркестра — играют модный вальс.
Я закрываю глаза… Мне кажется — еще немного — и я увижу маму. Сестру с ее всегда идеально уложенными локонами. Отца. Его фигуру с безупречной выправкой…
Сцепила руки — не плакать. Почувствовала спиной, как Андрей Николаевич сделал полшага ко мне и замер, почти касаясь.
— Подумайте о том, что часть их всегда с вами, — едва слышно сказал он мне на ухо. — Они радуются вашему счастью. Огорчаются вашим слезам… Они с вами — почувствуйте их… Это такое горькое… утешение. Но это единственное, что у нас с вами есть…
И я растворилась в этом городе. Я поверила, что мои рядом. Я танцевала вальс с Андреем Николаевичем. Потом мы ужинали в ресторанчике «Дары океана». Я смеялась. И они… Они были рядом — я их чувствовала! И они… Они были счастливы за нас.
Осень пролетела незаметно, и белоснежная зима торжественно вступала в свои права. На каникулы Андрей Николаевич убывал в командировку, на все праздники — он недовольно морщился, сообщая мне об этом.
Я огорчилась, но постаралась не подать виду. Отправилась к заведующей — и собрала себе все возможные и невозможные дежурства на праздники. А что? У меня все равно эти дни свободны — зачем людям, у кого есть с кем праздновать, настроение портить?
Великий князь Радомиров Андрей Николаевич наблюдал за яркими парами, порхающими под звуки вальса.
Снежный бал! Снежный бал! Снежный бал во дворце! Все блестит, все сияет — мерцает, горит, переливается…
Он смотрел вокруг и думал только об одном: понравилось бы ей все это? Наверное — да. Еловые гирлянды, украшенные вырезанными из искусственного льда зачарованными мерцающими снежинками, создавали сказочное настроение. Снегири на них сидели не настоящие — всего лишь трехмерная иллюзия, сделанная лучшими магами. Настоящие птицы могли испортить дамам платья… Но его целительница наверняка бы поверила! Вряд ли она видела трехмерные иллюзии когда-нибудь. А вот хвойный аромат был настоящим. Ей наверняка бы понравилось, как и белоснежные волки, запряженные в сани для катаний по шесть, а то и по восемь в упряжке. Ради увеселительных прогулок их специально пригласили. И цыган выписали. Интересно, ей бы понравились цыгане?
Он вспомнил, как сказал Ире, что «убывает в командировку». В позолоченной массивной раме огромного зеркала гримасой боли исказилось его собственное бледное лицо. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы сжавшиеся пальцы не переломили тонкую ножку бокала с шампанским…
Он солгал.
Конечно, Великий князь понимал, что это все — его обязанности. Как родственника императора. Но видеть всех этих людей… было как-то особенно невыносимо. Он не любил придворных, считая их бездельниками и нахлебниками. Они же не любили его, считая грубияном и самодуром.
Этот вечер и эту ночь ему хотелось провести с Ирой.
Ира… Моя гордая и нежная девочка… Что же нам с тобой делать?
Она с такой радостью улыбалась, когда его видела, что Великий князь по-черному завидовал Мирову Андрею Николаевичу, которого сам же и выдумал. Если бы он был этим персонажем… Как бы все было просто. У него уже была бы невеста… Месяц — и жена…
Как совместить эту девочку с высшим светом? С лицемерием и ненавистью, которыми она будет встречена? С его настоящей жизнью? С его ложью о том, кто он есть? Как совместить эти две разные плоскости бытия? Два противоположных течения озера Зоркого?..
Если бы можно было оставить все, как есть…
— А не выпить ли нам по коньяку? — обратился к нему старый друг покойного родителя — граф Морозов, военный министр. — В конце концов, мы с вами лица высокопоставленные — и не обязаны терпеть эту… шипучку.
Князь Радомиров посмотрел на него с благодарностью. Вот это человек — настоящий военный! Понимает…
Как по волшебству появились бокалы с правильным напитком. И они поспешили отойти в угол бальной залы — чтобы постараться найти в этом вечере хоть что-то хорошее.
— Трезвым терпеть все это увеселение было бы невыносимо, — пожаловался ему военный министр. — К тому же хочется залить уши воском, чтобы
