попросту не хватит. Вы перегорите, и уже вас нам придется лечить. Все! Домой. И, кстати говоря, у вас завтра выходной! И послезавтра — тоже! И вы будете спать. Слышите меня? Спать! Спать и восстанавливаться!
И княгиня открыла дверь в кабинет, давая понять, что мамочку с маленьким мальчиком примет лично.
Я уже открыла рот, чтобы…
— Вы собираетесь со мной спорить? — с высочайшей степенью удивления посмотрела на меня заведующая.
— Нет, что вы, — поспешила ответить я.
— Вот и славно! Домой!
И я поспешила наверх, чтобы переодеться и уйти, наконец. Вышла на улицу, блаженно потянулась. Хорошо.
По широкому проспекту, на который выходило парадное крыльцо нашего госпиталя, прогрохотала конка. Их пустили по Поморску не так давно — и вид четверки лошадей, тянущей по рельсам ярко-синий вагончик, еще вызывал удивление.
— Тайна расставания Великого князя Радомирова с примой императорского театра! — сновали мальчишки-газетчики. — Сударыня, купите газету! Самые свежие новости!
Я отрицательно покачала головой: газет я не читала. Тем более… Ну вот что может быть интересного про то, кто кого бросил. А уж тем более — почему. Это ж не продолжение серии книг про моего любимого некроманта!
— Ирина Алексеевна! — окликнули меня у выхода из госпиталя, вырывая из приятных мечтаний о том, как дома у любимого камина я расположусь с книжкой, купленной вчера.
— Да, — удивленно обернулась я и увидела молодого офицера в той же форме, что была на непослушных мальчишках.
— Ирина Алексеевна, минуту. Простите. Я обязан принести вам свои извинения за поведение вверенных мне кадетов. Простите, не уследил.
И он внимательно — как-то изучающе — оглядел меня. И что интересного он ожидал увидеть? Что, кроме форменных белоснежных одежд? Особым образом высоко повязанного платка, делавшего нас похожими на монахинь. Осунувшегося лица. Рук, чуть подрагивающих под перчатками от усталости? Что?
Пристально посмотрела на него в ответ.
«Красив», — с некоторым раздражением отметила я. Правильные черты лица. Вьющиеся темно-русые волосы, чайного цвета глаза под густыми, пушистыми ресницами и тонкие, аристократические руки. При этом великолепно сложен — развитая мускулатура придавала мужественности. Высокий.
Подобная внешность сразила бы меня наповал, но было в молодом человеке тем не менее что-то отталкивающее. Наверное, слишком раздевающий взгляд, от которого сразу захотелось куда-нибудь спрятаться…
— Простите, — проговорил мужчина, осознав, видимо, что подобное разглядывание просто неприлично.
— Ничего. Как ваши подопечные?
— Одного, самого тяжелого, уже прооперировали. Он очнулся. Простите, что не проследил за порядком — меня как раз вызвали к заведующей оформлять документы.
— А что у вас случилось?
— Эти… пиротехники услышали от преподавателя по истории про то, как перед самой Черной войной были созданы магические бомбы с зачарованным льдом. И решили тут же создать свою. Влезли в кабинет магической химии. Взломали охрану, между прочим! Вы можете себе представить, какая там охрана? У нас?! Вот как… Как, скажите мне на милость, такой талант с такой дуростью может сочетаться?
Он возмущенно посмотрел на меня. Вздохнул, выпуская облачко пара. Надо же — похолодало…
— Взяли первый попавшийся шар для оболочки, поместили в него разноструктурный лед, — продолжил он. — И где заклинание только раздобыли?! Соответственно оболочка у них в руках и рванула. Потому что стекло не удержит такое мощное заклятие — это же известно любому мало-мальски здравомыслящему человеку! А шаров из переплавленного особым образом черного хрусталя у нас нет. И не может быть! В учебных-то заведениях!
— Я даже представить себе боюсь, насколько сложно сделать подобную сферу, — вспомнила я уроки химии в пансионе и Академии.
— И насколько опасно давать в руки этих… талантов! Поэтому подобные сферы хранятся… Ну, никак не в училищах. Как, впрочем, и зачарованный лед!
Я только покачала головой. Вот детям делать нечего… И как в живых остались?!
— Хорошо еще, — словно услышав мои мысли, проговорил офицер-воспитатель, — что додумались двоих поставить на защиту. И заклинания удались. Осколками четверых посекло несильно. И тот, у кого это все рвануло, в живых остался.
— Родителей известили?
— Четверо — сироты. Извещать некого. А у пятого, который ими и верховодил… У того отец уже у нашего командира. Конечно, стоило мальчишку отчислить, как зачинщика. Но… Отец — генерал. Так что, думаю, все обойдется деньгами на восстановление кабинета.
Я поморщилась. Ну, конечно, высокопоставленный отец. Кто ж сына наказывать будет по-серьезному? Другое дело — сироты…
— А остальные? — спросила я.
