Помер пожилой миролюбец, когда Васька был ещё малым ребёнком, – вот и лишился парнишка мужского воспитания. Отсюда и все беды: в семилетнем возрасте он выдёргивал руки-ноги у сверстников, «побивал их смертию напрасною», так что люди постоянно приходили с жалобами к матушке хулигана, «честной вдове Мамелфе Тимофеевне» – только её он и слушался. Мама посадила сына под домашний арест.
Но не век же ему в тереме сидеть! Достигнув семнадцати лет, наследник огромного состояния, обученный всяческим наукам, сколотил собственную дружину – тридцать молодцев без единого. И поспорил «о велик заклад» (в Новгороде, видно, без этого не живут!) с тремя князьями, что его пацаны побьют всех городских мужиков на мосту через Волхов. Там было место традиционных кулачных боёв.
Предвидя неприятности, мамаша срочно засадила Ваську в глубокий погреб. И новгородские граждане в пух и прах разнесли обезглавленную дружину, «попятили» буслаевских бойцов и связали кушаками.
Но дворовая девка, видя такую беду, освободила хозяина. (При этом она уничтожила железным коромыслом полтыщи горожан.) И уж только потом наш Васенька приступил к массовому истреблению сограждан железной осью, отчего
Ну, руководство города побежало к маме – уйми чадо милое, а то управлять станет некем!
Мамелфа Тимофеевна, не надеясь на свой авторитет, послала жалобщиков в Сергиев монастырь за крёстным отцом героя, неким Старчищем Пилигримищем. Огорчённый известием о бесчинствах крестника, монах снаряжается в дорогу:
Он что, в ратные доспехи облачается? Вовсе нет. Современнику, слушающему былину, было совершенно ясно, что речь идёт о веригах – тяжёлых грузах, которые навешивали на себя кающиеся христиане ради искупления грехов своих. Видно, Старчище тоже неслабо покуролесил в молодые годы, так что пришлось ему и в монахи постричься, и паломничество во Иерусалим совершить (потому он и Пилигримище). Ясно, что буйного Васю крепкий дедок хорошо понимал.
И что же ответил честному старцу на кроткие увещеванья крестничек любимый?
Страшный, непрощаемый грех убить крёстного – всё равно что родного отца на тот свет отправить! И вот этого выродка прикажете считать образцом русского характера, примером широкой и разгульной славянской души? Это «полётка соколиная», это «поступка молодецкая»?
В нашу эпоху политкорректности никогда не назовут негодяя негодяем. Постесняются или побоятся. И придумывают всякие пустые слова: «противоречивый», «неоднозначный», «амбивалентный»…
Вот и сказитель не говорит ни слова в осуждение героя – сами, мол, судите, господа хорошие, кто перед вами.
(Хотя нет, намёк он всё-таки даёт в самом начале былины. Какие такие дети могли быть у девяностолетнего-то Буслая? Васька – явно дитя, рождённое вне закона, заугольник, суразёнок, бастард, ублюдок! И ведёт себя соответственно представлениям своего времени!)
…В конце концов суразёнок утихомирился, подчинился «старой матушке», удалился в свои палаты белокаменные и жил себе «во праздности», как привык.
Но… даже негодяю надо иногда честь знать. И отправляется Вася с великим материнским благословением во Святую Землю, подобно убитому им крёстному. Раскаялся? Сам он признаётся встречным купцам:
Сто лет ему не нужен Иерусалим, но… так принято. Так прилично. Иначе народ не поймёт!
Только идет герой со дружиною каким-то странным маршрутом – через Ильмень-озеро в Каспийское море! Ох, былинная география, беда с тобою! Опять реку Волхов с Волгой перепутала! А православных паломников – с мусульманскими, которые спускались по реке до Каспия, а потом шли через Иран в свою Мекку!
Но что утешает в былинах про Ваську, так это их финал, всегда трагический для мерзавца. Не уберегло и паломничество.
Лежал на горе череп, «пуста голова человечья». Мешал он тебе, Вася? Зачем ты, Вася, его пнул? Мы и так знаем, что ты не принц Гамлет, который бережно поднял с земли череп шута Йорика и сказал о нём доброе слово.
Да любой нормальный герой сказки похоронил бы «мёртвую голову» с честью, а за это впоследствии покойник ему бы как-нибудь помог. Но ты же ненормальный, Вася Буслаев! Ты убеждённый негодяй! И тебе уже никто и ничто не поможет!
И свернул новгородский бандюган дурную свою башку во время состязания по прыжкам в длину через чей-то надгробный камень.
В некоторых изводах былины роль рокового камня играет совсем уж фантастическая «пучина тысячеглазая» – чуть ли не из древнеиндийской мифологии образ…
Из-за Василия Неоднозначного чуть было не поубивали друг дружку академики Платонов и Невтонов. Первый утверждал, что В. Буслаев – ярый язычник, борец с чуждой народу византийской верой. Второй доказывал, что В. Буслаев есть первый русский крестоносец, и в Иерусалим он ходил не кланяться, а
