стеклу. Теперь все это уже казалось близким и знакомым. В собственной спальне девочка чувствовала себя почти в безопасности даже в самый глухой ночной час. Но у нее было ощущение, что, хоть она и ее родители каждый вечер отправлялись в постель, сам дом никогда не спал. Он бодрствовал вечно. И наблюдал. Следил. Вот только Олив не знала, хорошо это или плохо – то ли дом беспокоится
Лежа очень-очень тихо, девочка ждала и, чтобы не заснуть, твердила про себя слова самых привязчивых песен. Повторив «Я – Генри восьмой»[4] раз двадцать пять (она потеряла счет где-то в районе тринадцатого «Генри»), Олив медленно села и уставилась в темноту поверх плюшевой макушки Гершеля. У нее был готов план – как снова сделать Мортона
В комнате стояла тишина. Горацио лежал на постели недвижной пушистой горкой. Даже далекий белый свет фонарей таял над спящей улицей.
Олив спустила ноги с кровати, стараясь ничем не потревожить огромного рыжего кота. Тот не шевельнулся. Босиком на полу было холодно, но, как обычно, ни одной из ее шести пар тапочек на положенном месте у кровати не обнаружилось. Девочка крадучись прошла через комнату и выскользнула в коридор.
По скрипящим половицам Олив как могла тише прокралась мимо изображений вазы со странными фруктами и церкви на скалистом холме, торопливо скользнула мимо темных зияющих проемов ванной и гостевых комнат, стараясь не представлять, как кто-нибудь оттуда бросается на нее, как из мрака доносится ее имя. Это было непросто.
К тому времени, как девочка добралась до первой комнаты, она уже почти бежала и пулей метнулась через порог розовой спальни.
Харви спал на стуле перед картиной с древней каменной аркой, за которой скрывался вход на чердак. Его голова свисала с края сиденья.
Олив как могла тихонько тронула его переднюю лапу.
Пятнистый кот резко выпрямился.
– Королевский флот ждет распоряжений, ваше величество! – объявил он.
– Ш-ш-ш! – предостерегла Олив. – Харви, мне нужна твоя помощь. Мне надо кое-что найти, и я, кажется, поняла, где оно находится. – Она посмотрела в его большие зеленые глаза. – Ты поможешь?
– Боюсь, вы приняли меня за кого-то другого, ваше величество, – сказал Харви, вытянувшись в струнку, а потом низко поклонившись. – Должно быть, вы не узнаете меня, ведь я долгие месяцы провел в плавании. Это я, Рэли, сэр Уолтер Рэли. И я к вашим услугам.
– Ладно, сэр… как ты сказал?
– Сэр Уолтер Рэли. Путешественник, писатель, солдат, и вообще, как ни посмотри – человек эпохи Возрождения.
– Ладно, сэр Уолтер Рэли, – сказала Олив. – Но нам надо действовать очень-очень скрытно. Никому нельзя знать об этом походе. Ты единственный, кому я могу доверять.
Кот с нескрываемым удовольствием кивнул.
– Договорились, – выдохнула девочка. – Значит, так: нам надо выйти в коридор, залезть в картину с Линден-стрит и найти Мортона.
– Ах да добрый сэр Пододеяльник! – воскликнул Харви с растущим волнением. – Мы преодолеем пролив и воссоединимся с товарищем!
– Ага, – шепнула Олив. – Преодолевай, конечно. Я сразу за тобой.
Набросив на плечи воображаемый плащ, Харви соскочил со стула и потрусил к двери. Ей оставалось только красться за ним.
Следом за расплывчатым пушистым силуэтом Харви Олив дошла по коридору до изображения Линден-стрит. Остановившись перед картиной, кот предложил ей свой хвост, и вместе они проникли сквозь раму в туманные поля, ведущие к улице.
Мортона они обнаружили на лужайке дома по соседству с его собственным – дома, который в мире Олив принадлежал миссис Дьюи. Он выдергивал из земли белые тюльпаны и подбрасывал в воздух. Они взлетали вверх, изгибаясь, будто цирковые булавы из поролона, а потом стремительно неслись обратно к земле луковицами вниз и аккуратно усаживались в свои же лунки.
– Мортон, что делаешь? – спросила Олив, когда они с Харви остановились перед мальчиком.
Тот одарил ее взглядом, в котором читалось, что этот вопрос ну никак не заслуживает ответа, и подбросил вверх следующий тюльпан.
– Где твои друзья?
Мортон пожал плечами:
– Не знаю. Может, сидят по домам. Со своими семьями.
Он подкинул тюльпан в воздух. Цветок два раза перевернулся и спикировал обратно к земле, будто бумажный самолетик.
Олив хотелось сказать: «А семьи у них тоже невидимые?», но у Мортона было такое лицо, что она передумала. Вместо этого девочка присела на влажную траву.
– Слушай, Мортон, – начала она. – Помнишь, я тебя про дневник спрашивала?
Мальчишка не ответил, только выдернул новый тюльпан.
– Мне кажется, если бы найти эту книгу, я бы смогла понять, как помочь тебе вернуться домой.
