– В общем, у нас есть чем прижать этого гада. Осталось дело за малым. Поймать и задержать. Ну а после предъявим претензию Дневному Дозору и стрясем с них воздействие первого уровня. Слышишь, Степа? Все будет хорошо. Только для этого нужно поработать. Уяснил?
– Уяснил, – кисло ответил я.
– Все, задачу я тебе поставил. Марш с глаз моих долой.
Забрав протянутую шефом карту памяти, я поднялся и поспешно покинул кабинет начальника.
– Не вышло? – с сочувствием посмотрела на меня Ляля, разбиравшая файлы в глянцевых папках, когда я закрыл за собой дверь.
– Не вышло, – согласился я.
– А хочешь, чаю попьем? – Видя мое настроение и оживившись, девушка вскочила из-за стола. – У меня перерыв как раз, только чайник поставила, а Юлька из аналитического печенье сегодня принесла, с клюквенным джемом. А?
Чаю не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
– Ты хорошая, Ляля, – улыбнулся я. – Но не сегодня, ладно? Уверен, печенье вкусное. Вы лучше с девчонками посидите, больше достанется.
Девушка зарделась румянцем, проступившим на густо напудренных щеках. Комплимент явно пришелся ей по душе. Хоть кому-то сегодня я сделал приятное.
– Не грусти, – сказано это было с таким лицом и таким тоном, с каким обычно сюсюкаются с карликовыми собачками.
– Не буду, – соврал я. – Пока.
– Увидимся, Степа.
В голову будто налили свинца. Спустившись по лестнице, никого на этот раз не встретив, я тяжело навалился на массивную парадную дверь и вышел на улицу.
Пошарив, нащупал в кармане полупустую пачку сигарет. Несмотря на нервозность, курить не хотелось. Неужели бросаю?
Смежив веки, я глубоко вдохнул. Легкие наполнил влажный осенний городской воздух с примесью бензина и запахом листвы. Немного полегчало, но на душе все равно было тяжело. Я сделал несколько шагов по улице, но куда идти, так и не придумал. Неуклюже переступив ногами, я чуть не вступил в широкую лужу и посмотрел вниз.
– Не грусти, – будто бы сказало колеблющееся небо в мутной воде.
– Не получилось, – сам себе ответил я и, перешагнув лужу, пошел по проспекту.
Обжигающие словно угольки капли дождя катятся мне за воротник, моментально промочив насквозь пиджак и рубашку. Не в силах терпеть внезапную боль, я опрометью срываюсь с места и ищу укрытия под узким козырьком над крыльцом ближайшей ко мне парадной. И вновь только в этот момент понимаю, что это тот самый дом, въезд во двор которого украшен изображением саламандры.
И стоило мне остановить свой взгляд на каменном изваянии мифической рептилии, как тело саламандры зашевелилось. Судорожно виляющий хвост, сыплющаяся на асфальт гранитная крошка и алое сияние из глаз и пасти чудовища.
–
Я, как и прежде, стою перед пышущей жарким пламенем широко распахнутой каменной пастью и не могу сдвинуться даже на миллиметр. Мышцы мои одеревенели, я не мог даже сомкнуть глаза, чтобы воспользоваться последним шансом Иного – поймать взглядом тень от своих ресниц, поднять ее и нырнуть в Сумрак.
Затем, как всегда, саламандра произносит слова, и вырывающееся из ее пасти пламя окутывает меня с ног до головы. И на этот раз, несмотря на то что я тонул в собственном крике боли и отчаяния, я смог расслышать вторую фразу:
–
Тело мое вспыхивает словно факел и осыпается горсткой пепла на мокрый асфальт.
Первое странное предчувствие я ощутил проснувшись. Непонятное, но очень сильное. На вампирский зов не похоже. Да и кто бы стал охотиться на Светлого мага моего уровня, да еще утром. Но какая-то тревога все равно ощущалась.
Чтобы отогнать мрачные мысли о маме, да и раз уж камера была с собой, я решил пойти в город.
День выдался погожий, и я просто брел по улице с плеером в ушах, подыскивая что-нибудь для съемки.
Странное ощущение, которое я испытал утром – что что-то должно было случиться, снова прокралось в мысли и не хотело отпускать. Непонятная тревога, предчувствие чего-то нехорошего. В Сумраке тоже все вроде бы было спокойно.
Да что же такое, в самом деле. Иные особо не отличаются всяческими суевериями, но к предчувствиям относятся внимательно. На вампирский зов это не было похоже, да и никакой манящей мелодии, кроме гремевших в наушниках «Ступеней», я не слышал.
Тут было что-то еще.
Вынырнув из собственных мыслей, я огляделся. Ноги вынесли меня на Петроградку, и я
