ночи, обозвав на прощание сукой. Буквально через минуту на мотоцикле подъехал незнакомый юноша. Его железный конь рычал и хрипел, изрыгая из выхлопных труб клубы отработанных газов, он был одет в кожу… и он предложил ее подвезти. При любых других обстоятельствах она лишь поджала бы губы и прошла мимо. Но машин в это время на трассе было немного, и не факт, что следующий, которого она остановит, окажется более порядочным, чем предыдущий, так что выбора у нее не было. Кроме того, почему-то она сразу решила, что этот молодой человек не способен на низость, и она не без труда взгромоздилась на заднее сиденье мотоцикла.
«Дмитрий», — просто сказал он и улыбнулся.
Так они и познакомились.
Сначала ей все нравилось — поездки на природу, независимость, веселые компании. Но она все равно чувствовала себя чужой, ее бесили снисходительные взгляды подруг друзей Димы, тоже затянутых с ног до головы в кожу, которые никак не хотели принимать ее к себе в среду и считали ее белой вороной. Дмитрий метался между двух огней, пытаясь угодить ей и не упасть лицом в грязь перед своими товарищами.
Потом он состриг свои длинные волосы и ушел в армию. Диана вздохнула свободнее и внезапно поняла, что Дима уже порядком ей надоел. К тому же он познакомил ее со своим лучшим другом детства — Виталием, который в отличие от Димы не колесил сутками по ночным улицам, мешая спать людям, а имел реальные перспективы и все силы отдавал карьере (он работал консультантом в коммерческом банке).
После армии Стропов долгое время слонялся без дела, не упуская возможности в очередной раз отметить со своими мотоциклетными дружками свою «счастливую демобилизацию». В тот момент ей так было важно его внимание, она еще на что-то пыталась надеяться… Хорошо, потом пристроился в автомобильный сервис, теперь хоть свои деньги появились.
А эти его дурацкие увлечения! Весь день возится со своим мотоциклом, который, как бы в отместку, ломается каждый раз, как только она решается на то, чтобы Дима ее покатал. У Дианы нередко возникало ощущение, что эта железная махина ее ревновала. А вечером — черные от масла руки, пропахшая бензином одежда и бутылка пива. Ни в кафе сходить, ни на ночную дискотеку. Правда, ходили как-то в театр на какой-то идиотский спектакль. Скучно.
Автобус стал снижать скорость.
Я проснулся оттого, что на очередной кочке больно ударился головой об стекло автобуса.
— Все, приехали. — Водитель «Икаруса» стал плавно притормаживать.
Я невольно проникся уважением к нему — дорога в ту местность, куда мы направлялись, была крайне сложная, один серпантин чего стоит. Может, он и не умрет от рака легких. Я усмехнулся и стал подниматься. Спина чертовски затекла.
Сзади зашевелились Вит с Дианой. Игорь стоял на ступенях автобуса и, щурясь, с озабоченным видом оглядывал местность.
Водитель автобуса тоже вышел на улицу, закурив очередную «приму». Я обратил внимание на его зачерствелые руки.
— Как договаривались? — спросил я.
— Само собой.
Хрустящая купюра достоинством пятьдесят долларов США перекочевала в его мозолистую ладонь.
Из автобуса в это время выходили Денис с Ирой, и первый снова, воспользовавшись удобным случаем, облапал Ирину, явно заботясь о том, чтобы она, упаси господь, не брякнулась своей аппетитной попкой на пыльный щебень.
— Если что надо купить, тут рядом ларек, — водитель указал куда-то в сторону рукой с сигаретой, — правда, работает он нерегулярно.
Ди вопросительно посмотрела на Вита, тот пожал плечами:
— Все необходимое у нас есть.
— Мы с Дэном сходим. — Ирина подхватила Дениса под руку.
— Я с вами. — Ольга скинула рюкзак и пошла вслед за ними.
Я оттащил вещи в сторону.
— Желаю удачи, ребята. — Водитель с деланым равнодушием отправил щелчком грязного ногтя скуренный почти до основания окурок в кусты. — Я думаю, в здешних местах она вам пригодится.
С этими словами он стал подниматься в кабину. Я остановил его и протянул руку. Помедлив секунду, он пожал ее.
— Дмитрий.
— Степан.
До того, как за ним автоматически закрылись двери автобуса, я успел перехватить его взгляд. В нем сквозила снисходительность, присущая старожилу при общении с приезжими туристами из города, и некоторая доля уважения. Было что-то еще, что-то такое неуловимое, словно мимолетная тень от крохотного мотылька.
Только спустя некоторое время я понял, что это был затаенный страх.
