обладатель пытался осмыслить, где он находится и что вообще здесь происходит. Безгубый рот дергался, обнажая десны, на фоне мокрого мяса ослепительно сверкали зубы, постепенно окрашиваясь алым цветом, словно девушка неаккуратно ела варенье.
Ира стала биться.
— Иришка, потерпи. — Слезы полились у меня из глаз, к горлу подступила тошнота. — Помогите! — надтреснутым голосом просипел я, пытаясь удержать ее, однако сил бороться с вырывающейся Ирой у меня уже не было.
Удар коленом пришелся мне в пах, и я, скрючившись, откатился в сторону. Падая, я ударился локтем о лампу. Раздался хруст стекла, пламя на секунду погасло. Запахло керосином, и в следующее мгновенье огонь вспыхнул снова, облизывая сухие ветки и выгоревшую на солнце траву. Откатившись в сторону, подальше от огненных языков, я судорожно стал колотить ладонями по траве, стараясь сбить пламя.
Последующие события промелькнули как в страшном бредовом сне. Лежа на земле, я видел, как Ира, издавая нечленораздельные звуки, старается подняться. Она была похожа на громадного полураздавленного жука, который никак не может перевернуться на лапы и беспомощно барахтается. Ольга стояла в полном оцепенении и как загипнотизированная смотрела на нее, Гуфи забился в палатку и что-то кричал.
— Га-а-о-о-о… А-а… — Ирина пыталась что-то сказать. Ей наконец удалось подняться, и она, покачиваясь, побрела прямо на Виталия. Тот, не отрывая от нее взгляда, отступил назад, давая ей пройти. Неуклюже переставляя ноги, словно краб, Ирина проковыляла еще несколько метров и остановилась.
— Игорь, у тебя еще остались конфеты? — неожиданно спросила она, ощупывая лицо. — Он сказал, что ему не хватает одного глаза, — доверительно сообщила она. Сплюнув густую розовую слюну, она — о боже! — хихикнула.
Ольга завизжала.
Мне наконец удалось сбить пламя. Поднявшись, я почувствовал резкую боль в правой руке — пока я руками тушил пламя, в ладонь вонзился крупный осколок стекла, еще поменьше застрял под ногтем указательного пальца.
— Диана! Диана, где ты? — спросила Ира. — Пошли со мной. Поможешь мне! — закудахтала она.
— Виталий, держи ее! — закричала Ольга.
Раздался треск рвущейся материи, ругань Вита. Я зубами вытащил застрявшие осколки из ладони, при этом осколок под ногтем никак не хотел покидать своего места, и я порезал при этом язык.
Яркий свет фонаря выхватил мечущуюся фигуру, и это мгновенье я не забуду никогда. Когда-то соблазнительная и привлекательная девушка с обаятельной улыбкой сейчас превратилась в безумный обрубок мяса, не желающий умирать. Разбрызгивая кровь с лица, она прикрыла свой единственный глаз, загородившись от света. Отступая назад, Ирина неумолимо приближалась к краю обрыва, за которым мерцало и рокотало море.
Она уже не кричала, а хрипела.
— Стропов! Игорь, да помогите же!!! — доносился исступленный голос Вита.
На меня вдруг навалились огромная усталость и безразличие. Хотелось только одного — упасть без сил прямо на холодную землю и забыться крепким сном. В бликах костра я видел мелькающие тени на фоне черного неба.
Ольга сидела на земле. Раскачиваясь, она закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали. Словно во сне, на негнущихся ногах я направился к мечущимся фигурам, которые неуклонно приближались к краю обрыва.
Смешалось все — агонизирующие крики Ирины, визг Гуфи, отборный мат Виталия, которому позавидовал бы старый боцман, завывания Ральфа. Ужасная какофония оборвалась, когда Ира, слепо вытянув вперед руки, шагнула вперед. Какое-то время очертания ее фигуры высвечивались светом фонаря, которым размахивал Вит. Сгорбившись и горестно воздев руки к небу, словно обращаясь к высшим силам Вселенной, девушка на мгновение замерла в этой причудливой позе, после чего шагнула вперед. Шагнула навстречу холоду и вечности. И смерти.
Грудь моя тяжело вздымалась, в боку кололо, словно я пробежал несколько километров, мысли смешались.
— Димон? — Ко мне, волоча ноги, словно глубокий старик, приблизился Вит. Фонарь дрожал в его руках, отчего он никак не мог навести на меня свет. — Ты где? — Его голос был похож на скрип рассохшейся двери.
— Вит? — позвал я парня.
— Все кончено, — прошелестел он, подойдя почти вплотную. — Я светил вниз, но там ничего, кроме волн, не видно.
— Да.
— Можно, конечно, попробовать бросить вниз веревку, но я боюсь, она уже мертва.
— Да.
— Надо собираться.
— Да.
— Что «да»? Ты слышишь меня?!
Я немного помолчал, затем вздохнул. Меня трясло, как в лихорадке.
