различия, попадают под ее удары. Наши истинные враги – это все формы тоталитаризма, национального, религиозного, даже видового.
– Вы полагаете, что мы просто разные люди? – спрашивает королева.
Карлица задумывается, потом отвечает:
– Искренне полагаю, что да. Однажды забудется, как вы появились, вы будете с нами, вот и все. Как забылось, как появился кроманьонский человек, и как исчез неандерталец.
Вдруг заиграла на высоких нотах музыка типа джиги, приглашая всех на танец.
Эмчи-полицейские просят больших гостей не танцевать на официальной площадке, чтобы ненароком не наступить и не раздавить маленьких соседей. Чтобы избежать подобных инцидентов, для них устроена специальная площадка на пляже рядом со стадионом.
Большие и маленькие разделяются, но обе танцевальные площадки заполнены.
За стадионом воздух не такой душный. С пляжа, на котором проходит праздник, открывается вид на маслянисто поблескивающее море, озаренное яркой луной.
Великие чувствуют себя увереннее в привычной обстановке, с людьми своего роста.
Кто-то начинает танцевать под музыку, несущуюся из динамиков.
Аврора подходит к Давиду.
В этот момент звонит ее мобильный телефон. Она автоматически подключается и слышит:
– У меня для вас две новости: хорошая и плохая.
Аврора не успевает вставить слова, как голос, который она тотчас узнает, продолжает:
– Хорошая новость – вы только что вновь обрели отца. Он увидел вас по телевизору и очень горд за вас и ваш успех. А плохая – это то, что он ужасно ругает себя за все и не знает, как это исправить.
Она включает изображение и видит лицо худого и ослабленного человека, выглядящего старше своих лет. В его глазах лихорадочный блеск, но он пытается улыбаться.
– Ты видишь, я не умер от гриппа, – говорит он.
Она не знает, что ответить, что-то сдерживает ее, а он тем временем продолжает:
– Я следил по телевизору за всеми твоими приключениями. Я видел тебя в ООН, ты такая смелая и стала такой… красивой. А теперь ты еще и министр.
Она колеблется, набирает побольше воздуха и наконец произносит:
– Мне жаль, папа. Но разбитую вазу не склеишь. Я дала тебе шанс, ты им не воспользовался.
– Дай мне еще один шанс, пожалуйста, Аврора. Ты даже не представляешь, как я много думал и как страдал. Знаешь, я тебя не впустил во время эпидемии гриппа, потому что очень боялся. Теперь я больше не боюсь.
– Ты пропустил поезд, который замедлил ход, предлагая тебе сесть в него; теперь он едет слишком быстро, ты уже не можешь в него вскочить.
– Но я…
Она уже отключилась. Телефон тут же звонит снова, тогда она его выключает и кладет на дно сумочки.
Она берет два бокала шампанского и ищет Давида, который тем временем куда-то исчез.
Она находит его одиноко сидящим на скамье, вдалеке от праздника. Протягивает ему бокал.
– Ну вот, теперь мы «счастливые победители», – заявляет она с легкой иронией. – Нас не избрали в Сорбонне лауреатами проекта «Эволюция», зато теперь мы министры Микроленда. Ведь это круче, разве нет?
Он смотрит на заросли голубых гортензий, азалий, имбиря, покрывающие западную часть острова. Под лунным светом эти растения будто светятся.
– Цветы, цветы, куда ни бросишь взгляд, остров Флорес заслужил свое название, – признает она.
– Подумать только, что один из Азорских островов называется Формигас. Остров Муравьев. Для меня как будто замкнулся круг.
– Я видела его на карте, твой Формигас, маленький островок в несколько километров. Все же нужно иметь эти 100 квадратных километров, чтобы наши микрочеловечки могли развиваться демографически и строить города.
Она пожимает плечами:
– Азоры… Я представляла себе этот архипелаг как собрание островов теплых, с кокосовыми пальмами. А здесь ты как будто на побережье Бретани, тот же ветер, скалы, обрывистые склоны и несколько пляжей с мелким песком.
– Возможно, все эти окружающие нас камни – остатки гор затонувшей Атлантиды, – вздыхает он.
Она показывает на выделяющийся вдали под лунным светом вулкан.
– Мне кажется, что это скорее вулканический остров, возникший так же, как и тысячи других, как Реюньон и Маврикий в Индийском океане.
