– У меня их больше нет, мое желание только что исполнилось, и я долго еще не захочу других.
Она прижимается к нему:
– О, Давид, если бы ты знал, как я счастлива.
– Ничего прекраснее ты не могла мне сказать.
– А ты меня не разлюбишь, когда я буду бесформенная, с тремя головастиками в животе? Меня уже иногда тошнит, но я хочу во что бы то ни стало спуститься с вами под воду!
Он делает гримасу:
– Не советую.
– Так и знала! – бросает она. – Не надо было ничего тебе говорить. Вы, мужчины, все одинаковые и считаете беременность болезнью. Вообще-то, это касается в первую очередь меня.
– ОК. Решаешь ты, – соглашается он. – Ведь это ты их носишь, трех своих «головастиков», а головастики любят воду.
Они полной грудью вдыхают йодистый воздух.
– Ты меня любишь? – спрашивает она нежным голоском.
– Почему ты меня спрашиваешь об этом сейчас?
– Я видела в Энциклопедии, что твой Эдмонд Уэллс говорил, что любовь творит чудеса. «1 + 1 = 3» – это был его девиз.
Давид гладит ее по щеке:
– Я люблю всех 1 + 3 будущих, то есть всех четверых.
Они садятся на какой-то ящик. Давид кажется задумчивым.
– 1… + 1… + 1… + 1.
Вдруг он подпрыгивает.
– Черт возьми! Я нашел!
– Что?
– Разгадку! Как сложить квадрат из трех спичек!
Он включает свой смартфон, чтобы осветить пол, вынимает из коробка три спички и кладет одну на пол.
– Одна.
Вторую спичку он кладет так, чтобы получился крест.
– Две.
Аврора спрашивает себя, как же он поступит с последней спичкой…
Он кладет третью спичку по диагонали между двумя концами креста.
– И три…
И она узнает цифру.
– Получаем цифру 4, а 4… это квадрат, 2 в квадрате.
– Что? Это и есть решение? Игра слов между геометрическим и арифметическим квадратом?
– Я бы сказал, между словом и значением слова. Я уверен, что все офицеры на корабле сейчас ломают себе над этим голову.
Она недоверчиво качает головой:
– Так вот какое решение! Но ведь это… жульничество!
Он подтрунивает над ней:
– Я же не говорил, что это «интеллектуальная» задачка, как, впрочем, и честная.
– Но это просто обман.
– Нет, просто надо перейти к другому измерению, где слова имеют другой смысл. Ты же согласишься, что это лучший способ движения вперед. Мы оба это знаем.
Он хочет снова заключить ее в свои объятия, но она отстраняется:
– Тогда я не побоюсь сказать, что твой прадед, пресловутый Эдмонд Уэллс, просто мошенник.
Он смеется и хочет снова подойти к ней:
– Нет, не мошенник… шутник. Я думаю, что он никогда не принимал себя слишком всерьез, несмотря на все его тексты в Энциклопедии. Он хотел разжечь любопытство и пощекотать нервы. Даже эта задачка – согласен, не очень правильная – заставила нас пошевелить извилинами. В Энциклопедии он так и написал: «Интересны вопросы, а не ответы». Он знал, что ответы всегда разочаровывают.
Ее взгляд из хмурого становится нежным.
– Признаю, что роботы Фридмана никогда не смогут этого сделать: изменить образ мысли, чтобы решить задачу.
