Гробница (Могила)

одежды пыталась прикрыть свою наготу.

Кусум сотни раз видел ее обнаженной. Она частенько ко демонстративно расхаживала перед ним без одежды, чтобы позлить его. Но сейчас, приниженная и раздавленная, она пыталась прикрыться.

На его лице появилась дьявольская улыбка.

— Скромность — лучшее украшение девушки, дорогая сестренка. — И, взяв коробку, которую принес с собой подал ее Калабати. — Прикройся.

Боясь пошевелиться, но еще больше боясь возразить ему, Калабати неуклюже сунула руку в коробку и достала светло-голубое сари с золотыми полосками. Еле сдерживая слезы и ярость, она стянула с себя остатки одежды и обернулась в шелковую материю. Она боролась с чувством безнадежности, обуявшим ее. «Должен же быть какой-то выход!»

— Отпусти меня! — попросила Калабати, когда почувствовала, что может владеть своим голосом. — Ты не имеешь права держать меня здесь!

— Никаких больше рассуждений на тему: на что я имею право, а на что — нет. Я делаю то, что должен. Только вначале я должен выполнить до конца свою клятву, а потом смогу вернуться на родину и встать во главе тех, кто верит в меня, кто хочет положить свои жизни на то, чтобы вернуть Индию на путь истинный. А пока я не очистил свою карму, я не заслуживаю их доверия и не могу управлять людьми.

— Но это твоя жизнь! — закричала Калабати. — Твоя карма.

Кусум медленно покачал головой:

— Наши кармы переплетены, Бати. Неразрывно. И то, что я должен сделать, должна сделать и ты. — Он перешагнул через порог выбитой двери. — А сейчас я ухожу, я обязан присутствовать на экстренной сессии в ООН. Вечером вернусь с ужином.

Он повернулся, прошел по остаткам двери и ушел. Калабати даже не стала кричать ему вслед и не сделала попытки встать. Наружная дверь на палубу закрылась с легким звоном.

И в этот момент Калабати охватило чувство большее, чем страх, большее, чем ужас быть растерзанной на этом корабле. Она ощутила безмерную грусть из-за брата и того сумасшествия, которое управляло им и его поступками. Она подошла к столу и попыталась поесть, но была в таком состоянии, что даже не замечала вкуса пищи.

И наконец прорвались слезы. Калабати закрыла лицо руками и разрыдалась.

Глава 3

Впервые за все время их знакомства Джия увидела Джека выглядевшим на свои годы. Она с неудовольствием отметила черные круги под глазами, непричесанные волосы, да и побриться не помешало бы.

— Не ожидала, что ты придешь, — сказала она, входя в прихожую.

Джия с раздражением подумала, что он пришел так запросто без предварительного звонка, но, с другой стороны, она была рада, что Джек — рядом. Ночь была длинной и полной страхов. И Джии было очень одиноко. Сможет ли она когда-нибудь избавиться от внезапно нахлынувших чувств к Джеку?

Юнис закрыла дверь и вопросительно посмотрела на Джию.

— Я собиралась накрыть к обеду. Нужно ли поставить еще прибор? — спросила служанка безжизненным голосом.

Джия знала, как та скучает по своим хозяйкам. Юнис постоянно говорила об одном и том же, о скором возвращении Нелли и Грейс. Но, похоже, и она начала терять надежду.

Джия повернулась к Джеку:

— Останешься на обед?

Джек кивнул:

— Конечно.

Когда Юнис вышла, Джия спросила:

— А разве ты не занимаешься поисками Нелли?

— Хотел бы я, — ответил он.

— Так ты не собираешься разыскивать Нелли?

— Не думаю, что когда-нибудь найду ее. Полагаю, что ее вообще никто никогда не найдет.

Выражение безнадежности в его голосе потрясло Джию.

— Что... что ты хочешь этим сказать? Ты что-то узнал?