занимал заросший каким-то ползучим растением балкон, и я снова увидел долину. На гладком полу была высечена огромная пентаграмма с вписанной в нее абракадаброй на северном языке. Единственным предметом мебели во всем зале был массивный трон, высеченный, казалось, из одного куска непрозрачного, тусклого, с легким дымчатым отливом кристалла. Необработанный глумит. Никогда не видел такого огромного. Готов поставить последний медяк, тут не обошлось без магии…
На троне восседал лысый хуфу, пленивший нас у Иниса. Пол у пентаграммы был залит кровью, и не только красной. Среди алых разводов я заметил вкрапления голубых пятен. Эльфийская кровь! Я сглотнул вставший в горле комок. Здесь пытали моих друзей…
– Кто ты? – равнодушно спросил сидящий на троне человек.
Я молчал. Мои глаза как приклеенные смотрели на кровавые потеки на полу, и в сердце мало-помалу начал разгораться гнев.
– Здесь не повторяют дважды, – все тем же безразличным тоном заметил хуфу.
Я вздрогнул и с ненавистью посмотрел на него.
– Так это ты придумал эти мерзкие правила? – процедил сквозь зубы я, сверля некромага яростным взглядом.
Но на хуфу это никакого впечатления не произвело. Он едва заметно повел зажатым в руке урусом. От линий пентаграммы отделилась серая, поблескивающая на солнце пыль и устремилась ко мне. Она обвилась вокруг моего горла, но вопреки ожиданию не сдавила его, а лишь едва заметно коснулась.
– Что ж, дар защитил тебя от глумовой пыли, – без особого удивления заметил хуфу и снова взмахнул посохом. Пыль устремилась обратно к пентаграмме. – Откуда у южанина дар? Впрочем, откуда тебе это знать? Лучше скажи, что привело южанина на Север?
Я упрямо молчал.
– Не стоит строить из себя героя, – надменно обронил хуфу. – Поверь, пытки развяжут тебе язык, но силы еще пригодятся тебе на арене. Так что советую отвечать.
Я вновь взглянул на лужи крови. Орки всегда славились непроходимым упрямством, и я не сомневался, что Далар ни под какими пытками не сказал хуфу ни слова. Во мне тоже текла кровь орков, и я унаследовал изрядную долю упрямства этой расы. А эльфов пытать было бесполезно – любые раны заживали на них за считаные секунды. Разве что некромаг применил магию…
Хуфу увидел отразившиеся на моем лице чувства и едва заметно поморщился.
– Тебе повезло: мне надоело с вами возиться. Поэтому я предоставлю тебе выбор: или ты ответишь на мои вопросы, или я на твоих глазах отдам девчонку-мага орсам.
Я сжал кулаки и заскрежетал зубами.
– Я пришел убить Кана! – процедил я, с ненавистью глядя на хуфу.
Я знал, что нас всех уже приговорили к смерти, но, как сказала Светлика: пока мы живы, жива и надежда. А значит, если в моих силах оттянуть наш конец, я обязан это сделать.
– Кто такой Кан? – последовал новый вопрос.
– Союзник Урусалара с Юга.
– Хм… почему ты хочешь его убить? – Я уловил проскользнувший в словах хуфу интерес.
– По личным причинам… а еще чтобы остановить войну, – ответил я.
– Как с вами оказалась бывшая господара?
– Мы встретились в Ньяходском лесу.
– Почему она вас не убила?
Это был опасный вопрос. В отличие от некромантов и макромантов хуфу могли отличить правду от лжи. И я осторожно сказал:
– Она решила, что мы можем ей помочь.
Это была правда. Ну, во всяком случае, половина правды. Но некромага она не удовлетворила.
– Чем горстка южан может помочь хуфу? – презрительно фыркнул он.
– Как видишь, у меня есть дар, – ответил я и, глядя ему прямо в глаза, спокойно добавил: – И ты ошибаешься, если думаешь, что я не знаю, откуда он у меня.
– И откуда же? – Хуфу всем телом подался вперед, урус в его руке едва заметно дрогнул.
– Мне дал его Окс.
Воцарилась тишина. Мы сверлили друг друга взглядами, словно прикидывая, чего еще можно ждать друг от друга.
– Что ж… – откинувшись на спинку трона и задумчиво потирая пальцами подбородок, медленно проговорил некромаг. – Посмотрим, поможет ли тебе твой повелитель на арене.
А я вдруг вспомнил, что некромаги не служат Оксу, а значит, мой пассаж не достиг цели.
– Взять его! – Взгляд хуфу устремился куда-то мне за спину.
