странной легкостью – казалось, что стоит только взмахнуть руками, и я воспарю к потолку. Я забыл обо всем: и о том, что лишь несколько минут назад собирался убить его, и о том, что пообещал Дидре собрать и уничтожить Ключ. Какое мне теперь дело до Ключа? Цель, столько лет бывшая моей путеводной звездой, оказалась пустой фальшивкой, но зато неожиданно на смену ей пришла другая, настоящая.
Неожиданно тишину кабинета разорвали тяжелые хлопки. Я обернулся. На пороге комнаты стоял Орикс. Выходит, он не остался в Дахароне, а уехал с Каном на Север…
– Как трогательно, – размеренно похлопав в ладони, с ироничной улыбкой протянул Орикс. – Мне жаль разочаровывать вас, но воссоединение отца и сына в мои планы не входит. – Оценивающий взгляд орка сосредоточился на мне. – Ты должен был убить его, Эрик, и освободить дорогу мне. Но ты даже на это оказался не способен, так что ты мне больше не нужен.
В руке Орикса мелькнуло знакомое костяное лезвие…
Глава 64
Долг, возмездие и пленник кристалла
Долг платежом красен.
Сильные руки отца оттолкнули меня в сторону, и брошенный Ориксом трезубец по рукоять вонзился в его грудь.
– Не-э-эт! – вне себя от гнева закричал я и, вытянув руку с перстнем Урусалара, выпустил в Орикса черный огненный шар, в котором воплотил всю мою ярость, всю ненависть и всю боль.
Охваченный темным пламенем орк с жутким воем повалился на пол. Через несколько мгновений все было кончено. Я ощутил отголосок его смерти, и по моей спине пробежали холодные мурашки, когда я через глум впитал остаток жизненной силы своего врага.
Забыв об Ориксе, я склонился к лежащему на полу отцу. Он еще был жив. Глаза Кана приоткрылись, и по его губам скользнула слабая улыбка. Приподняв руку, он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, стирая бессознательно катящиеся по ней слезы.
– Ну вот, я хоть как-то смог отплатить за то, что меня столько лет не было рядом… – Кан закашлялся, и из его рта брызнула кровь.
– Отец… – сжав в руках его ладонь, сдавленно прошептал я.
Кан осторожно высвободил руку из моих пальцев и снял с шеи висевшую под черным мундиром цепочку. На ней болтался золотой пектораль – Урусалар вернул украденное владельцу.
– Держи… – Череп вложил пектораль в мою руку. – Ты – мой старший сын, значит, он принадлежит тебе по праву. Возвращайся… в Дахарон. Я хочу, чтобы ты занял мое место…
– Я всего лишь изгой! – горько запротестовал я. – Орки никогда меня не примут!
– Заставь… заставь их… сделать это… – Кан снова закашлялся, и его лицо исказилось от боли. – Я верю в тебя, Эрик!.. Я верю в тебя, мой сын!..
– Отец, я!..
Но Кан не дал мне договорить. Взглянув мне в глаза, он тихо произнес:
– Заставь их… уважать тебя… Пусть… моя смерть… не будет… напрасной… Теперь мое дело… лежит на твоих… плечах… – Кан из последних сил крепко сжал мою руку, держащую пектораль, так что концы золотого украшения больно врезались в мою кожу. – Хар… ар… таш [25]…
– Агхар ар таш, трис![26] – глотая слезы, сдавленно прошептал я, еще крепче сжимая руку с пекторалем. Физическая боль помогала хоть немного унять боль душевную, и благодаря этому я еще мог удерживаться на краю отчаяния, куда толкало меня осознание непоправимости произошедшего. Я так и не успел его узнать! После стольких лет я нашел своего отца, а Орикс, гори он вечно в темном пламени Бездны, не дал мне его узнать!..
– Я горжусь тобой, сын!.. – прошептал Кан и, в последний раз улыбнувшись, устало закрыл глаза.
Его дыхание остановилось, и голова безжизненно откинулась набок, а по телу пробежал едва заметный красноватый отблеск, как будто на него упал солнечный луч, прошедший через алое стекло. Я задрал голову и как раненый зверь завыл от раздирающей душу боли. Когда рыдания перестали сотрясать мое тело, я дрожащими руками оторвал полоску от своей рубашки. Выдернув проклятый трезубец из груди Кана, я прижал ткань к ране.
– Хаташ кне, хаташ, анагх так Тел Риза, ангхор орикс Кан![27] – глухо прошептал я и, дождавшись, когда ткань пропитается кровью, положил ее в деревянный ларец сверху на письма матери.
Еще несколько мгновений посидев рядом с телом отца, я спрятал ларец в порталис и поднялся на ноги. Воздух вокруг моей ладони потемнел, и в моей руке появился фест. Я направил его на трезубец и с ненавистью прошептал:
– Фурвус ини! – и в ненавистный кинжал ударил плотный столб черного огня.
Когда мои силы иссякли и заклятие рассеялось, я увидел, что от трезубца темной твари не осталось и следа. Стручок был прав: мне нужно было уничтожить его раньше… Возможно, тогда Орикс взялся бы за меч, и мой отец был бы сейчас жив.
Я вновь затрясся от охватившей меня дикой, ни с чем не сравнимой ярости, подпитываемой раздирающими сердце страданиями. Я не мог дышать от боли, казалось, она сейчас уничтожит, испепелит меня, разорвет на куски…
