Львов просто констатировал факт. А тем временем генерал-майор продолжал:
– Но с тобой вежливо разговаривает Доинзон, и это – в твою пользу. Так что не будь дураком и чеши отсюда. В Нью-Йорке, например, тебе будет тепло и спокойно. Скатертью дорога. Но если я встречу тебя здесь в следующем году – не обижайся. Даже заступничество Лейбы тебе не поможет. Доступно?
Ицкович смог лишь кивнуть. От этого «командира» веяло той жуткой силой, которая не щадит ни старого, ни малого, а просто катит вперед, весело похрустывая черепами и костями не успевших увернуться. Он перевел взгляд на «атамана», и ему стало еще страшнее. Если «командир» будет убивать, пожалуй, даже с удовольствием, то этот – холодно, со скукой во взгляде, просто потому, что так надо. Ничего личного, простая необходимость…
Он встал и, позабыв про канотье и трость, пошел к выходу. И тут его догнал вопрос:
– Ицкович, нам нужны специалисты по вскрытию сейфов.
– Что?!
– Ну, люди, которые умеют открывать такие специальные металлические ящички, с хитрыми замками и ключами. У вас такие найдутся? Если «да», не сочтите за труд: дайте нам знать… – Короткий смешок и вдогонку. – Не пожалеете…
9
Дивизия прибывала постепенно. Сначала – саперы, которые умели не только штурмовать, но и строить, поэтому в Чабанке споро появились несколько дощатых бараков: столовая, лазарет, конюшни, артиллерийский склад. Затем – первый штурмовой полк. Их удалось разместить в городских казармах, довольно бесцеремонно потеснив местный гарнизон.
Это обстоятельство едва-едва не привело к мятежу солдат Одесского гарнизона. И вовсе не потому, что им пришлось, как выразился Львов, «уплотниться». Отнюдь! Просто шустрые солдатики углядели, чем кормят штурмовиков, а нескольким счастливчикам даже удалось попробовать «георгиевских харчей». Оценив качество еды и осознав, как их обворовывает начальство, гарнизон только что за винтовки не похватался. Но бузили солдатики серьезно: здорово отделали своих артельщиков, требовали к ответу офицеров и даже самого военного губернатора города Эбелова[100]. Последний обратился непосредственно к Анненкову, приказав Георгиевской дивизии немедленно арестовать зачинщиков и прекратить беспорядки.
Борис спокойно ответил, что: «а» – его дивизия не входит в состав Одесского военного округа и, следовательно, генералу Эбелову не подчиняется; «б» – его дивизия является штурмовой, а не карательной, и «в» – чем подавлять бунт, может, стоит прекратить воровать и начать нормально кормить нижних чинов?
Взбешенный Эбелов явился с сотней казаков и попытался арестовать штаб Георгиевской штурмовой. Результатом этого необдуманного действия стали сломанные нос и челюсть генерала, а казаки обзавелись доброй сотней качественных синяков и вывихов.
На следующий день гарнизону выдали куда более удовлетворительную пищу, и бунт сам собой сошел на нет. Эбелов отправил жалобу на поведение Анненкова в Ставку, но получил короткий ответ: «Георгиевская дивизия подчиняется только Нам лично, и использовать ее для чего бы то ни было без согласования с Нами недопустимо.
Второй и третий штурмовые полки, казачий полудивизион, который уже превысил по числу сабель обычный кавалерийский полк, также размещались в городе, а вот вторая бригада уже встала в Чабанке. К ней присоединились драгунский полудивизион, артиллерийская бригада и дивизионный автобронеотряд. Наконец прибыла третья бригада без одного полка, оставленного в Тосно, для охраны основной базы. Кроме того, командиру полка Одынцу[101] неофициально было приказано осуществлять охрану царской семьи и быть готовыми принять монаршию фамилию в Тосно.
Дивизия активно принялась отрабатывать высадку на побережье, постоянно меняя тип берегов и десантных средств. С утра до вечера штурмовики гоняли плашкоуты, прибывшие в Одессу свеженькие «Эльпидифоры» и две канонерские лодки.
Над местами высадки все время ревели гидропланы с авиаматки «Николай I», отрабатывавшие действия по разведке и связи. Густой мат, воинственные крики и усиленные рупорами команды весьма беспокоили одесситов, которые начали даже жаловаться. Но генерал Эбелов мог только огорченно разводить руками, а до Колчака, пребывавшего в Севастополе, добраться – ой! – как нелегко.
В это время Анненков и Львов коротко сошлись с флотскими офицерами. Мореманы оказались вполне вменяемыми ребятами, с которыми генералы постоянно общались, обсуждая и обсасывая все детали и подробности грядущей операции. Но кроме этого, часто поднимались и другие вопросы. Как дела в Трапезунде? Как прошли последние набеги на турецкое побережье? Сильно ли турки беспокоили при выставлении минных заграждений в устье Босфора? Как поживает Сушон и давно ли видели «Гебен»[102]… тьфу ты! Мы хотели сказать «Султан Явуз Селим»!
