Отморозки: Новый эталон

Пскова, через пару дней будут в Гатчине. Всего около восьмидесяти тысяч человек.

– Прилично, – Борис кивнул. – Как думаешь, где встречать будем?

– В город их пускать нельзя.

– Однозначно. – Борис кивнул, соглашаясь. – Значит, встречаем в поле?

– Учитывай ещё, что выгружаться они будут дня три, а то и неделю, затем пару дней приводить своё воинство в порядок и только потом поползут к Петрограду.

– Предлагаешь перемалывать по частям? – Борис откинулся на спинку кресла. – А что будем делать с мирняком? Там же город не маленький, а вокзал прямо в центре.

– Тогда по мере выхода из города, – не сдавался Глеб. – У тебя карты есть?

– Пасьянс решил разложить? – сыронизировал Анненков и достал из верхнего ящика стола пачку карт. Нашёл нужную и расстелил на зелёном сукне. – Та-а-ак. Вот удобное место. Перегон между Романовкой и Ивановкой. Перекроем широким фронтом дороги окопами, выведем на прямую наводку оба бронепоезда, ну, и укроем броневики капонирами. С учётом нашей экипировки и оружия у нас подавляющее огневое превосходство.

– Тут Ильич настаивает на участии рабочих дружин… – нейтрально произнёс Львов.

– Да… Это не очень хорошо. Но для начала пусть возьмут под усиленную охрану все въезды в город.

– Поставить по паре блокпостов? – Глеб оживился. – Это тема. Время есть, можно даже какие-никакие укрепления сделать. Но у него идея получше образовалась. Нужно в момент высадки сбрасывать листовки с самолёта. Ну, на тему вас обманывают и всё такое.

– И это хорошо. – Анненков кивнул. – Если хотя бы пару тысяч солдатиков и казаков спасём от смерти, и то хорошо. И это… Надо бы в городе развернуть пару дополнительных госпиталей и лечить всех без разбора. Пусть там наши агитаторы поработают.

Генерал Краснов не был предателем и конечно же не был дураком. Просто его видение будущего России в корне отличалось от видения большевиков и, тем более, от представления Керенского, которого генерал тихо презирал, в том числе и за бегство из Петрограда на автомобиле американской дипломатической миссии. Впрочем, он точно так же презирал и князя Львова вместе с двумя великими князьями – Дмитрием Павловичем и Кириллом Владимировичем, которые позволили себя захватить и расстрелять…

Как и многие генералы, он полагал, что сначала нужно сковырнуть этот случайный нарост на теле страны, каковым он полагал большевиков и примкнувших к ним командиров Гвардейской дивизии, окончательно сместить безвольного царя, а только потом, став верховным властителем, устраивать жизнь в стране.

Передислокация такого количества людей далась непросто. Вагонов катастрофически не хватало, и многие ехали на открытых платформах, что, учитывая погоду, было совсем нехорошо. Самым страшным было то, что на открытых платформах везли даже часть лошадей. Зато удалось присоединить к корпусу несколько пехотных и казачьих полков, а также три артиллерийских дивизиона, что значительно усиливало всю группировку.

Краснов, стоявший у заиндевелого окна штабного вагона, усмехнулся. Урок господам революционерам будет преподан знатный…

Составы выгружались и на станции, и в открытом поле, где уже вовсю мела позёмка. Многоголосый человеческий гул, ржание лошадей, скрип настланных прямо от земли до края вагонов сходней – всё сливалось в шумную какофонию, но именно от нее генерал чувствовал себя вполне комфортно и уверенно. Неожиданно, переступая с ноги на ногу, он услышал необычный звук и, наклонившись, поднял испачканный в грязи мокрый листок желтоватой бумаги с текстом:

«Солдаты и казаки. Воины земли русской. Я, Николай Романов, бывший самодержец земли русской, призываю вас в этот час не идти на братоубийство. Откажитесь от войны и возвращайтесь домой. Не для того мы оканчивали войну с Германией, чтобы вновь начинать её в своём доме.

Там, на другой стороне, ваши братья, отцы и сыновья. Там такие же казаки, рабочие и крестьяне, как и вы.

О каком предательстве говорит ваш генерал Краснов, когда в качестве военной добычи Австрия отдаёт нам десятки заводов и больше двадцати миллиардов золотых рублей? Все военные затраты будут покрыты из этих средств, а остатки направлены на строительство дорог, больниц и помощь крестьянам.

Покидая трон Российской империи, я передал его не капиталистам, купцам, помещикам и прочим врагам народа, а людям, которые в тюрьмах и на каторгах доказали свою волю к народному освобождению. Декреты о мире, о земле и о национализации доказывают это лучше всяких слов.

Поднимая оружие против народного правительства, вы сейчас поднимаете его против передачи земли крестьянам, заводов рабочим и против мира на наших границах…»

Краснов не успел дочитать листовку, когда над головой его раздалось тарахтение авиационного мотора и с неба посыпались новые листки,