западает. На скелетов-доходяг так же. Ох, Дэйка, такого мужика упускаешь-то!
Я кивнула, потому что с лестницей всегда лучше соглашаться – жизненно важно, так сказать. А еще голова сильно кружилась, но едва стало получше, я сказала лесенке спасибо и шагнула в двери…
Зря! Только я вышла в холл, куда через проход в стене и вела наша живая и говорящая, увидела идущего магистра Тьера, рядом с которым шагал и лорд Эллохар. А больше никого в холле не было, остальные уже спустились…
А еще меня увидели… сразу. И взгляд у лорда-директора стал такой… ну такой… Лестница и то менее страшной показалась, и я невольно шагнула назад, чтобы услышать шипяще-раздраженное:
– А ну марш отседова, кому сказала!
Это от лестницы, а с другой стороны раздалось:
– Адептка Риате, это как понимать? – уже от магистра Тьера. – Был объявлен общий сбор!
Вот тебе и положеньице меж двух огней разом! Опустив голову под требовательным взглядом черных глаз, я пробормотала:
– Знаю, но…
– Но что? – потребовал ответа лорд-директор.
Опустив голову еще ниже, я совсем уж вяло ответила:
– Но меня… лестница не пускает…
Оба лорда остановились как вкопанные. Разом остановились. После директор Школы Искусства Смерти озадаченно выдал:
– Сколько лет с адептами работаю, но такую дурацкую отговорку слышу впервые. Девушка, а ничего умнее вы придумать не могли?!
В другое время я промолчала бы. Вопиющая несправедливость была частым явлением в моей непростой жизни, но почему-то на сей раз я поступила иначе:
– Ничего я не придумала, магистр Эллохар! – И всю эту фразу я выпалила, глядя уже не в пол, а на самого лорда.
Магистр смерил меня недобрым взглядом и вынес вердикт:
– Фантазии не хватило ни на первое оправдание, ни на второе. Девушка, милая, дам вам один хороший совет: молчание – золото. В вашем случае еще и гарант выживания!..
– Достаточно! – неожиданно резко оборвал его лорд Тьер.
Но я молчать не желала:
– Я не лгала!
Магистр не преминул подколоть:
– Да, вы просто приврали.
От возмущения я набрала побольше воздуха и почти заорала:
– Лестница живая!
На это лорд отреагировал скептической ухмылкой и грациозно направился ко входу в подземелье. Демонстративно подошел к лестнице, начал спускаться. Спустившись на пять ступеней, повернулся ко мне, развел руками – мол, «ничего живого» – и направил на меня требовательный взгляд.
А лестница действительно безмолвствовала!
Тут уж я не выдержала, подойдя к перилам, постучала костяшками пальцев по потемневшему дереву и поинтересовалась:
– И долго вы, уважаемая, будете молчать?
В ответ – тишина. Впрочем, тихо было недолго, магистр Эллохар продолжил издеваться:
– Милая девушка, а вы, случаем, не больны? Горячка? Бред? Галлюцинации?
В этот момент проклятие острого поноса как никогда было готово сорваться с кончика языка, но сила воли, выработанная годами, позволила сдержаться и на этот раз. И мне оставалось лишь прожигать яростным взглядом спину продолжившего спуск магистра. Но вот сдерживать обиду в отношении лестницы я не собиралась:
– Это подло! – сообщила я резным перилам.
– Зато способствует выживанию, – шепотом ответила лестница. – Ты, Дэйка, молодая еще и глупая, и вообще – нашла с кем спорить. У него знаешь какой уровень боевой магии? Да отступникам впору самим в землю закапываться при встрече с ним, а я всего лишь дух… И мне жить хочется.
Я застыла и от удивления и от возмущения, а этот самый магистр Эллохар, спустившийся уже ступеней на тридцать, преспокойно так обернулся, после и вовсе облокотился о перила и, глядя на меня, громко сообщил лестнице:
– Совершенно верная жизненная позиция, уважаемая Аэра Тимовна, одно плохо – не учите вы молодежь мудрости народной. Совсем не учите. Стыдно, Аэра Тимовна, а еще такой уважаемый дух.
– Ох, – только и выдала смущенная лестница, – да что я… что я… не слушают же, с каждым годом все безголовее и безголовее, магистр Эллохар. Уж чего я-то, вы у верхних духов поспрашивайте, испортилась же молодежь, совсем испортилась.
