– В общем, молодцы мы с тобой, что от таких преследователей живыми-здоровыми оторвались, да от собак невиданных отбились, – продолжил Степа. – Расскажешь потом в своем полку бывалым воинам, что от вервольфов в лесу ушел, так сразу зауважают тебя пуще прежнего.
– Да я и так вроде не на самом плохом счету, – откликнулся Ванятка.
Но по его лицу было видно, что похвала старшего товарища ему приятна.
Они молчали несколько минут, продолжая размеренно грести веслами, ускоряя и без того быстрый бег влекомого стремниной челнока. Однако вскоре Ванятка, словно вспомнив что-то любопытное, поднял весло и повернулся вполоборота к сидевшему на корме Степану:
– Ты вот, Степа, сказал, что, дескать, рыцари эти – волки матерые. А ведь я, кажись, среди них на берегу видел бабу. Ну, или девку. Только была она, конечно, в мужском платье, таком же, как у них у всех.
Легкий челнок рыскнул вправо, и, чтобы удержать его на стрежне, Степе пришлось несколько раз перекинуть свое весло с борта на борт. Но он не стал упрекать своего молодого друга, за то что тот отвлекся от гребли, а лишь улыбнулся лукаво:
– Тебе по твоему возрасту и должны постоянно девки кругом мерещиться. Как ты на таком расстоянии смог ее в мужской-то одежде распознать?
– Да сам не знаю, – уже без прежней уверенности в голосе растерянно пробормотал Ванятка. – Показалось как-то. Может, отличил по росту да по стану, али по волосам.
– Вот именно: показалось, – кивнул Степан. – А волосы-то эти рыцари себе действительно зачастую длинные отращивают, словно и вправду бабы.
Разведчик сплюнул за борт, выражая свое презрение к рыцарским прическам.
– Ну, коли так, то я, наверное, действительно ошибся, – Ванятка вздохнул, покачал головой и вновь принялся орудовать своим веслом.
Челнок стремительно скользил вниз по течению. Вскоре лес кончился и река вынесла свои воды на обширные поля, за которыми вдалеке, на самом горизонте, блестели в лучах заходящего солнца золотые купола многочисленных церквей и соборов великого града Пскова.
Сразу за лесом, на левом берегу реки располагалась полевая застава русского войска. Из-за невысокого тына на речную гладь грозно нацеливались длинные стволы тяжелых затинных пищалей. Хотя застава была знакомой и разведчиков на ней хорошо знали, все равно в их сторону прозвучал суровый окрик:
– Эй, на челне! Кто такие? Огласите пропуск!
Степа направил челн поближе к берегу, чтобы не орать тайные слова пропуска на всю округу.
– Николай Угодник и Святой князь Александр! – отчетливо произнес он и затем добавил: – Здравы будьте, затинщики!
– И вам доброго здравия, разведчики! Тут с утра во Пскове осадный колокол гудел. Небось, вы весть подали?
– Мы. Королевское войско уже близко. Так что держите ухо востро: по лесу вервольфы шастают.
– Вон оно как! Спасибо, разведчики. Будем вдвойне внимательны.
Степа с Ваняткой попрощались с заставой, вновь направили челнок на стрежень. Примерно через час они выплыли из притока на широкую вольную гладь реки Великой и вскоре достигли Пантелеймонова монастыря. Закат тревожными рубиновыми всполохами, словно языками пламени, играл на белых монастырских стенах. У разведчиков невольно сжались сердца от тревожных предчувствий. Но тут торжественно и величаво зазвонили колокола собора, и этот проникновенный и благостный звон заполнил душу, мягко погасил возникшее смятение. Степа и Ванятка скинули шапки, перекрестились и вновь с удвоенной силой налегли на весла.
– Давай, Ванятка, греби шибче! – подбодрил товарища Степан, вглядываясь вперед, туда, где в пяти верстах вниз по реке угадывалась панорама большого города. – До полуночи должны успеть. А то опустят решетку, топай потом в обход пешком до княжеских палат. Воеводы-то, небось, донесения нашего с нетерпением ждут.
Они успели. Огласив пропуск караулу, уже приготовившемуся перегораживать тяжелой кованой решеткой устье реки Псковы, протекающей через город и впадающей в Великую, разведчики свернули в Пскову. Они проплыли между двумя крепостными башнями под соединяющим их мостом, и, гребя из последних сил против течения, вскоре причалили возле самых княжеских палат.
Миновав железную калитку в крепостной стене, охраняемую двумя часовыми, Степа и Ванятка бегом пересекли неширокий мощеный брусчаткой двор и поднялись по каменным ступеням на крыльцо, где их уже поджидал, нервно расхаживая взад-вперед, стремянный большого воеводы, князя Ивана Шуйского.
– Ну, наконец-то! – воскликнул стремянный при виде разведчиков. – Давайте-ка поторопитесь к воеводе!
И, забыв о своем высоком чине, собственноручно распахнул дверь перед рядовыми ратниками, пропустил их вперед. Степа и Ванятка с разгону вбежали внутрь, забыв даже поприветствовать стремянного, перед которым в другое время они стояли бы навытяжку. Тот, естественно, не обратил ни малейшего внимания на нарушение субординации и бодрой рысцой кинулся вслед за долгожданными разведчиками вверх по внутренней лесенке, ведущей в совещательную палату.
В обширной палате с низким сводчатым потолком, ярко освещенной множеством свечей, за широким дубовым столом сидело больше десятка людей – воинских начальников, возглавлявших гарнизон Пскова. Один из них, князь Иван Петрович Шуйский, при виде буквально ворвавшихся в палату запыхавшихся разведчиков, поднялся из-за стола и без лишних слов коротко приказал:
