указанному в записке телефону.
– Ну, слава Богу, теперь обнаружатся, наконец, Яшины бумаги, и все встанет на свои места. Во всяком случае, можно будет не догадываться больше, что именно хотел сказать этот странный человек, из-за чего он рисковал жизнью.
Однако с находкой пришлось повременить, так как водитель хотел встретиться вечером в среду, когда нужно было ехать на кладбище, покупать монеты. Аня твердо решила не тратить попусту деньги и взять только три монеты – одну для «Яви», другую для папиного друга химика и третью себе про запас, если чертов телефон откажется работать, как надо.
Кстати, о телефоне. Вот ведь проклятая штука, руки так и тянули его из кармана, пальцы льнули к клавишам. А сам красненький аппаратик то и дело разевал большой рот, точно птенец клюв, прося позвонить по нему.
Подождешь, Дима и так понимает, что я добралась и все нормально, а то повадишься звонить, с моей болтливостью никаких денег не хватит. Впрочем, монетами выходило дороже, так что она все же выгадывала. Да и держать при себе мобильник удобнее уже потому, что не надо никуда ходить или ждать темноты, чтобы позвонить.
И тут ее осенило, Аня сообразила, как можно и проверить телефон, и не затратить на эту проверку денег – она подозвала Казика и, сунув ему трубу, предложила прямо сейчас позвонить родителям.
– Только одну минуту, у меня на счету и так немного денег, и когда удастся пополнить, еще неизвестно.
Очень удивленный, мальчик принял трубку и вскоре уже счастливо улыбался, отвечая на нехитрые вопросы заботливой мамы. Аня стояла над ним, следя за движением секундной стрелки.
– Все, заканчивай. Пошли последние десять секунд. Прощайся. – Предупредила Аня, успев разъединиться за пару секунд до окончания минуты. – Удачно!
– Ну, теперь давай мне одну монету. – Аня была очень довольна собой: и телефон работает, и обещание выполнила. Мальчишка давит довольную лыбу. И теперь у нее появится образец контрафактной продукции. Впрочем, в последнем, конечно, уверенной быть нельзя: вполне возможно, что у Казика легальная монета «Нави». Хотя какая разница, она же не эксперт, чтобы отличить поддельные монеты от подлинных. Потом Яша и блондин-связной ясно дали понять, что не станут судить ее слишком строго, главное, что она старается. Нумизмат она, что ли, монеты различать?! Не королевское это дело.
Казик виновато улыбнулся, заискивающе заглянул в глаза.
– Что случилось? – Насторожилась Аня. – Ты же сам предлагал мне три монеты. Обещал за просто так, а теперь не хочешь отдать всего одну, да еще и в обмен за разговор, по моему мобильнику?! – Ее возмущение не знало предела. Впрочем, Казик был всего лишь ребенком, ребенком, возможно, не имеющим никакого представления о честности и не собирающимся поддерживать договоренности.
Ане представилось, что сейчас, разозлившись на мальчика, она выгонит его на улицу, и там он чего доброго помрет от холода и голода. Невинный ребенок, даже не понявший, чего от него хотят!
– Куда ты дел монеты? – она присела на корточки рядом с мальчишкой, внимательно заглядывая ему в глаза. – Потерял? Давай тогда вспоминать, где ты их в последний раз видел? Ты ведь не выходил из квартиры? Ведь не выходил? А? – Ее охватило отчаяние.
– Я же вам еще вчера говорил, тетя, что деньги я потерял у той будки, когда дядька в черной куртке застрелил Ираиду Александровну. Я испугался, убежал, а монеты там остались. – Казик заплакал.
– Кого пристрелил? Кто пристрелил? – Теперь Аня поняла: подобранный ею на улице мальчишка был безумен, не случайно же на его доме ребенка торчала надпись «специализированный». Привела шизоидного паренька и теперь хочу получить с него монеты. Интересно, это у кого из нас крыша поехала? У ребенка, который видит во сне убийства, или у меня, поверившей, что в руках беспризорника может оказаться клад?.. Но, с другой стороны, я же сама видела.
– Ну, я же говорил. Мужик в черной куртке, высокий, ресницы белые, веснушки. И тетя Ираида Александровна, которая утром у будки в траве копалась…
– Мертвая копалась? – Ане вдруг сделалось так тошно, как уже давно не было.
– Не знаю, может, и мертвая. А может, промазал. А ты меня теперь выгонишь? – Казик смотрел на Аню широко раскрытыми доверчивыми глазами, так что той вдруг сделалось стыдно.
– Не выгоню. Хотя странно все это, конечно. – Она вздохнула.
Мужик, выдаваемый Казиком за убийцу и грабителя, сильно смахивал на Вадима, которого хитрый парнишка мог заприметить, когда тот забегал к Ане. Соседку он видел несколько раз, и в том, что в качестве жертвы назвал ее, тоже не было ничего удивительного. Описать двух малознакомых людей, на это особого таланта не требуется.
Настораживало другое: реакция Ираиды Александровны, когда Аня рассказывала ей сон Казика. Она словно упорно пыталась что-то вспомнить, сопоставить с собственной памятью или ощущениями. Но если, как говорит Казик, убийца промахнулся, отчего сама Ираида Александровна не помнит о произошедшем? И почему, когда Аня рассказала ей историю Казика, она кинулась на улицу? Без одежды, между прочим, кинулась. И потом, остальное ведь она видела сама. Не спала, не бредила, в присутствии реального живого свидетеля – Казика. Она видела, как Ираида Александровна ползала на коленях,
