заикался о клинике. Причем откровенно врала, потому что лучше сдохнуть здесь, чем попасть в руки деятелей науки.
Сидение среди сырой земли явно не шло мне на пользу, я продрогла, зубы уже давно выбивали мотивы чечетки, тело окаменело от сырости и промозглого холода, слезы давно кончились. Меня не беспокоили мерзкие насекомые, копошащиеся в земле, не терзал задушевный вой волков. Я даже бояться перестала. Наступило тупое оцепенение. Психика не выдержала и меня накрыл спасительный приступ. Краем ускользающего разума успела удивиться запоздалой реакции. Я просто мычала себе под нос мелодию колыбельной, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, находясь в своем мире, где не было волков и страшной темной ямы. В том мире не было никого кроме меня и белой луны.
Тогда впервые произошло обострение моей болезни. Первая психологическая ломка, которая затянулась на довольно долгое время. Несознательно, но я отмечала происходящее вокруг. Люди ошибаются, когда думают, что такие как я не видят реальности. Мы видим, мы замечаем, но мы не реагируем, потому что она не важна, есть наш мир, который реальнее того другого, что перед глазами. И они меняются местами, теперь то, что было важно, потеряло свою приоритетность. Есть только мы и то место, куда мы прячемся. Вот и я из своего укрытия равнодушно наблюдала рассвет, а потом настал жаркий удушливый день, который сменился прохладными сумерками, и наконец, очередная ночь. Но волки не уходили, они до странного спокойно сверлили меня взглядами. Это не правильно, но мне уже все равно, я успела спрятаться. И только звуки колыбельной окружали меня.
— Твою мать! — ворвался голос в мой мир. — Леха, кончай давить этих придурков! Игорь, прыгай к ней.
Рядом рухнуло нечто большое. Волки. Пахнет кровью и волками. Напали. Меня выбросило из моего тайного укрытия, и неподготовленное сознание окунулось в неконтролируемый ужас реальности. Опасность.
Как поведет себя любое загнанное в угол животное? Атакует. Человек тоже животное, а я так особенно. И я атаковала. Кусалась, дралась, царапалась, вырывалась, брыкалась. Что бы удержать меня потребовалось бы как минимум три санитара с известной сноровкой.
— Мля, — простонал кто-то.
Меня ударили под дых, а потом я полетела вверх. От удивления сделала глубокий вдох, что секундой ранее казалось невозможным. Ощущения полета полностью переключило мои чувства. Мозг механически отметил, что лечу я благодаря мощному броску сильных рук.
А потом мое тело поймали другие руки. Знакомый запах, знакомое тепло, именно в него я вцепилась, как коала в ветку, всеми конечностями. Обвила ногами талию, руками обхватила шею, голову же опустила на грудь, и плевать на весь остальной мир.
Иррациональное чувство защищённости окутало меня, когда большая горячая рука опустилась на мой затылок. Тело сотрясали рыдания, воя в голос, я размазывала сопли со слезами на чьей-то горячей коже.
— Шшш, — большие руки с нежностью гладили растрепанные волосы.
— Хорт, у нее с крышей не все в порядке, она чуть не убила меня в той яме, — проворчал кто-то за моей спиной. — Чокнутая.
У меня словно красный занавес перед глазами опустили. Я не сумасшедшая, не сумасшедшая!
— Сам ты больной, — прошипела я, резко развернувшись в сильных руках, и ногтями полоснула говорящего по лицу. — Я не сумасшедшая.
— Вот су…, — прохрипел пострадавший от моего произвола, но почему-то вдруг заткнулся, побледнев лицом, и испуганно глядя поверх моей головы.
Возвращаюсь в исходное положение. Новая истерика поглотила с головой, но теперь я видела лицо человека, в чьих объятиях оказалась. Александр.
Да хоть сам Сатана, лишь бы в его руках было так же тепло и безопасно — подумала тогда я.
Последней моей ошибкой был именно тот момент. Я доверчиво прижалась к его горячей груди, так и не выпустив из своей мертвой хватки. Меня абсолютно не насторожил звук вырвавшийся из его горла, так похожий на звериный рык. Мало ли у кого какие недостатки, я вон например с головой не дружу.
Я же не знала, что этот псих все для себя решил именно тогда. В момент моей слабости.
— Ру, все хорошо. Маленькая, моя, — и он поцеловал меня в мокрые от слез веки. Я лишь поудобнее устроилась у него на руках, усиленно сопя в его шею. Хорошо, тепло, безопасно. Сейчас я не была готова расстаться с теплом и силой этого человека, доверчиво к нему прижимаясь, все крепче и крепче его обнимала.
Меня как-то не заботило то, что сорочка давно изодрана в клочья, что из одежды на мне лишь трусики, что на моем теле засохли куски грязи, что кровоподтеки и порезы с царапинами так же благопристойности не добавляют.
Единственное, что раздражало — это стойкий запах крови. Поддавшись любопытству, я все же высунула голову из своего надежного убежища и попыталась рассмотреть окружающую среду. К несчастью мне это удалось. Вокруг нас были разбросаны изломанные и окровавленные тела волков.
— Не смотри! — рыкнул Саша.
А я все же повернулась чуть в сторону. Там я увидела другого Сашиного товарища. Да, я помню. Давно, на речке, был Саша и два его наглых друга.
