Стае действует строгая иерархия. И я нахожусь на вершине. Не подчиняться мне, значит заявить о себе как о равной. А равенство должно быть во всем.
Его абстрактные пояснения ясности в мои разрозненные мысли не внесли. Понятно лишь одно, за каждый свой проступок, я буду нести ответственность.
— Знаешь, я передумала, эмансипацией не страдаю, согласна и на твое командование, — трусливо попыталась откреститься от непонятной мне роли.
— Поздно, маленькая. Я уже решил, что ты моя равная, — на полном серьезе заявил он, так и не оторвав своего сосредоточенного взора от дороги.
Кстати он так и не накинул на себя никакой одежды помимо той, что уже была на нем, продолжая сверкать обнаженным торсом.
— Но я не одна из твоей Стаи, — бурчу себе под нос. — Ваша власть на меня не распространяется.
Вот сейчас он разозлится и выкинет меня из своей машины.
— Это одно из многих твоих заблуждений, — не согласился он.
— Хорошо, — не выдержала я. — Но ты уже наказал меня. Чувствовать себя использованной не так уж и приятно, знаешь ли!
Меня давно уже перестало трясти, и даже страх испарился, перерос в обыкновенное нервное напряжение, которое грозило вот-вот вырваться наружу.
— Позже поймешь, — он был непреклонен.
И тут мы подъехали к дому, на этот раз вытаскивать из машины меня не пришлось, сама шустро выскочила, опережая Александра. И в дом ринулась сама, благо Саша его не запирал никогда. Еще одна странная привычка оборотней.
Сашу видеть абсолютно не хотелось, поэтому я гордо прошествовала сразу в комнату, выделенную мне щедрым хозяином.
И стоило открыть дверь, ведущую в спальню, как тут же ее захлопнула. Подумав сначала, что я ошиблась комнатой, постояла у закрытой двери еще минут пять. После чего осторожно приоткрыла дверь, и просто пыталась дышать ровно. Нервы не выдержали и сдали окончательно. Я заревела в полный голос. Ноги подкосились, и рухнув в дверях на пол, продолжила реветь раненной белугой, размазывая слезы и сопли по лицу, во все глаза осматривала погром учиненный в моем временном пристанище.
Комната выглядела так, будто в ней как минимум стадо слонов бесилось. Распотрошённая кровать, пух усыпавший все возможные горизонтальные поверхности, сломанные в щепки тумбочки. Сорванные жалюзи и изодранный в клочья ковер. А на стене, прямо над кроватью надпись красной помадой, которой у меня отродясь не водилось, большими такими буквами «Сука».
Это было до безобразия обидно. Не слово, что испортило миленькие обои. Не сорванные жалюзи. И даже не изодранный ковер. Обидным было то, что в этот сумасшедший день, неприятности сговорились, и решили прийти ко мне разом. Не успела я разминуться с нешуточной угрозой, как нарвалась на мелкую пакость.
На шум пришел Саша. Его лицо, когда он увидел художества неизвестного, надо было видеть. Я думала, он там же обратится, но нет, сдержался. Взял, рыдающую меня, на руки и ничего не говоря, отнес в другую комнату. Вышел, но быстро вернулся, только уже с чемоданом. После этого снова куда-то ушел, уже надолго.
Я поплакала еще пару часиков, заработав тем самым жуткую головную боль, но обретя душевный покой. Сходила в душ, который оказался ванной, и завалилась спать.
И на этот раз мне ничего не снилось.
Проснулась я ближе к вечеру от неясного шума. Осторожно выбравшись из комнаты, двинула на источник звука. Оказалось, из моей комнаты выносили мусор. Кстати занимались этим неблагодарным делом Игорь и неизвестный мне парень. Рядом стоял Саша, скрестив руки на груди, и молча наблюдал за процессом работы. На этот раз он был одет в джинсы и черную майку. Что меня добило, так это его босые ступни.
Он заметил меня почти сразу. Подошел ко мне, и заглянул в глаза.
— Такого больше не повторится, — проникновенно произносит хозяин дома.
Зачем он мне это говорит? Но я лишь киваю в ответ. После чего он теряет ко мне интерес и вновь переключается на Игоря с парнишкой.
Я же поняла, что очень хочу есть. Что делает голодная женщина? Правильно, она идет готовить. Вот и я отправилась на кухню.
Гонимая чувством вины, и непонятной маятой, опять переборщила с количеством блюд.
О чем я только не думал в процессе. И о том, что сделка с Дмитрием сорвалась. И о том, что после Машкиной смерти к трупам, валяющимся под ногами, отношусь с завидным хладнокровием. И о том, что к собственному сожалению не знаю, как выбраться из заварившейся каши.
Мысли мои прервал громкий стук в дверь. Игорь с неизвестным парнем к тому времени уже успели вынести всю мебель из комнаты. Сейчас они тихо разговаривали с Сашей в холе.
Я слышала, как Александр открыл дверь. Слышала тихие голоса, которые никак не желали превращаться во внятные слова.
