…Ночь, улица, фонарь, аптека. Считай, по классику, только вместо аптеки — заброшенный сельмаг. Двери забиты крест-накрест, и не досками, а ржавым железом. Зато крыльцо с фонарем в комплекте. Чем не место для полевого штаба? Даже мебель завезли.
— Куртку бы нормальную надели, Александр Петрович, — наставительно посоветовал многоуважаемый шкаф. — Прозябнете, а? Ваш-то куртячок дохлый…
Шкаф был солиден, седат и хмур. С таким не поспоришь — взглядом в землю впечатает. Предлагаемая же новая куртка была всем хороша: камуфляж с меховым воротником и сотней карманов. Учитель представил себя в подобном облачении…
— Обойдусь, — он зябко передернул плечами. — Я лучше чаю.
Шкаф шевельнул подбородком. Мебель помоложе, вынырнув из темноты, зашустрила, кинулась к термосу.
— …Не понял, повторите! Ага, зафиксировал.
Пауза.
— А номер? Вас понял, отбой!
Справа от крыльца обосновался блок связи, тоже шкаф, но размерами скромнее. В каждом кармане — по телефону, ноутбук у ноги, писклявая и мигающая мелочь при поясе.
— На объект проследовал грузовой автомобиль, — сообщил он голосом синоптика из телевизора. — Доставил двух баранов. Отбыл.
— Б-баранов? — гоготнул главный шкаф. — Так и сказали?
Мебель отозвалась бодрым хихиканьем.
— Настоящих баранов, — уточнил блок связи. — Которые для шашлыка.
Хихиканье сменилось завистливым вздохом. Александр Петрович хлебнул чаю и мысленно сделал очередную зарубку. Час назад на «объект» проследовала машина с городскими номерами. «Блок связи», перезвонив куда надо, уточнил: автомобиль записан на служащего ритуальной конторы «Факел», род занятий — каменотес. Не иначе, каменный нож привезли. Итак, что мы имеем? Минус Коля, плюс нож, плюс бараны. Неужели Артур одумался? Бараны у жертвенника — все-таки не труп с перерезанным горлом.
Не факт, не факт…
«Исаак, не зная, кого отец должен был принести в жертву, спросил его: «Отец мой!.. Вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?» Вот ведь беда! Лезет и лезет в голову! Откуда? Библию в последний раз открывал хорошо если в прошлом году. Но ведь помню! Бытие, глава 22…
«Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца…»
Чай горчил. Бывший классный руководитель посетовал на собственную мягкотелость, вырвавшую его из привычного, устоявшегося бытия, из тихого мира лекарств, воспоминаний и приглушенной боли. Там, куда он попал, на людей наставляют оружие, обливают себя бензином, спорят с самим Творцом.
А ведь день еще не кончился!
Зло хмыкнув, Александр Петрович поднес руку к призраку — давно истлевшей синей кепке с длинным козырьком, сдвинул ее на ухо. Дрожишь, скелет? Ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!
— Чай да чай! — ни к кому не обращаясь, вздохнул многоуважаемый шкаф. — Ешь вода, пей вода, шея наедай, да… По коньячку, Александр Петрович? А? У меня фляга в заначке…
— Шеф не одобрит, — пискнуло рядом.
Шкаф соизволил пояснить:
— Ради пьянства проклятого — не одобрит. И правильно, между прочим. Для профилактики — дело иное. Простудим мы товарища заслуженного учителя. Так что, капнуть граммульку?
Александр Петрович едва не выронил клюку. Сглотнул. Дожил, педагог! Уговаривать на коньяк — и кого? Еще бы лет пять назад… А уж десять!.. «Арарат», «Дагвино», «Три звездочки», «Пять звездочек», «Ангара», «Камю» из валютного магазина, «Курвуазье» на защите у однокурсника… А коктейли с коньяком? «Огни Москвы»! «Белый медведь»! «Русский флаг»!..
Были когда-то и мы крысаками!
— Спасибо, но я воздержусь… Какой у вас коньяк? Нет-нет, не говорите!
Хорошо, ночь скрыла предательский румянец.
— Шамиль Рустамович скоро обещался?
— Здесь я! — глухо ответила темнота.
