— Ты все слышала?
— Если я скажу «нет», ты поверишь?
— Вряд ли, — признался парень, прикинув толщину двери. Весьма хлипкой двери.
— Довольно таки забавное предположение, — задумчиво продолжила Инари, все так же глядя в небо. — Хотя… будь на твоем месте Радомир, я бы, возможно, даже подумала. Особенно случись это лет сто двадцать тому назад.
— Да не принимай близко к сердцу, — немного нервно посоветовал парень, пытаясь определить укрытое за ироничным спокойствием истинное настроение ведьмачки. Либо злится, либо наоборот забавляется — третьего не дано, но вот что именно из двух вариантов? — Это ж все не всерьез: сама знаешь, чего только старики не придумают. И при этом будут в твердой уверенности, что действуют исключительно для пользы окружающих. Мнение самих окружающих, разумеется, в расчет не берется.
— Знаю, — Инари вздохнула, после чего в сердцах добавила, — а Радомир все-таки сумел отличиться напоследок. Это ж надо было додуматься: снять охранный амулет! Дурень!
— Откуда нам знать? — встал на защиту предка «гладиаторец». — Может, ему тогда по-другому и нельзя было?
— Оттуда, что я его, вообще-то, лучше, чем ты, знала, — отрезала ведьмачка. — И, поскольку склонности к самоубийству я за ним не припоминаю, есть только два возможных варианта. Во-первых, он мог оставить амулет, если, реально оценивая опасность, был точно уверен, что возвратиться не получится при любом раскладе. Хотя тогда он и мечи мог бы смело оставлять в наследство. Тебе бы они не помешали. И, во-вторых, если, недооценив опасность, он был уверен, что точно вернется и ничего с ним не случится. Но в этом случае он также должен был быть уверен, что вернется уже после рождения именно сына, и что в этот промежуток времени сына надо будет от чего-то оберегать. А родилась, как мы уже знаем, дочь и тихо-мирно прожила всю отведенную ей жизнь. В общем, ни так, ни этак не складывается.
— А каким он вообще был? Раз уж ты его так хорошо знала…
— На тебя весьма похожим, — прищурилась ведьмачка, оторвавшись от созерцания неба и переключив-таки внимание на «гладиаторца». — И внешне, и по характеру. Такой же… непредсказуемый. И точно так же вечно во что-то влипал, так что скучать с ним не приходилось.
В окно ненавязчиво поскреблись.
— Народ, — сообщил в форточку Шурик, — дико извиняюсь, что нарушаю романтическое уединение, но здесь как бы все уже готово и стыть начинает. Давайте за стол, по-русски говоря.
Ужин проходил в молчании, изредка прерываемом парой-тройкой оброненных фраз. Бабушка неодобрительно косилась на стоящую перед ведьмачкой рюмку, видимо усиленно размышляя об особенностях воспитания современной молодежи, но Инари эти косые взгляды мало беспокоили. Первый глоток перцовки она, правда, делала с опаской, но уже затем, удостоверившись в качестве продукта, осушила наполненную в края рюмку залпом. Кот при виде такого зрелища одобрительно хмыкнул, а бабушка основательно посмурнела. Ведьмачка же блаженно зажмурилась и сообщила Глебу:
— Не полуночница, конечно, но пойдет.
Заручившись своеобразным одобрением, в следующий заход «гладиаторец» с чистой совестью налил ведьмачке порцию «с горкой», а себе с не менее чистой совестью уменьшил ровно в половину. Стойкость Инари к алкоголю была уже доказана опытным путем, а вот самому Глебу на предстоящей ночной прогулке очень не хотелось в случае чего изображать главного героя анекдота про четыре ружейных ствола и небо в попугаях. Впрочем, от третьей рюмки ведьмачка тоже отказалась, сказав, что иначе все местное зверье, даже находясь с наветренной стороны, передохнет от запаха алкоголя раньше, чем его удастся обнаружить. Вдохновленный сложным логическим построением Кот всерьез задумался над тем, а не пойти ли «гладиаторцам» на следующую организованную Иваном охоту (в том, что она будет, Шурик не сомневался) пьяными. Исключительно для профилактики. Ведьмачка предложила усилить профилактику еще двумя пунктами — голодные и небритые, заверив, что победы в честном бою гарантировать не может, но распугать зверей в таком случае удастся точно. Кот, окинув Инари задумчивым взглядом, парировал, что насчет небритости не уверен, зато все остальное персонально для нее организовать можно. На что ведьмачка скромно призналась, что алкогольное опьянение ей тоже не светит. Движимый здоровым скептицизмом Шурик решил проверить столь смелое утверждение, но Глеб предложил отложить проверку до возвращения в Тулу, если желание у Кота еще не иссякнет и ведьмачка будет не против. Судя по пожатию плечами, выданному Инари, ей было вообще все равно.
— А почему не здесь? — спросила она, когда за ней и Глебом закрылась дверь дома, и послышался скрип задвигаемой щеколды. — Разницы никакой. Насчет зверей — это вообще-то шутка была. А Кот к утру проспится, за руль сесть сможет спокойно.
— Ну, во-первых, я сомневаюсь, что у бабушки есть в запасе столько водки или самогонки, чтобы вас споить, а, во-вторых, пожалей ее нервы хоть немного. Она на тебя так смотрела, что просто сердце кровью обливается. Пожилой человек… старой закалки… надо же скидку делать на ее мировоззрение.
— Она раза в три моложе меня, — что-то прикинув в уме, сообщила ведьмачка.
— И что?
— Да ничего. Просто факт.
— Она все-таки человек, а ты почти эльф.
