— Как? Лисси?! — Граф порывисто шагнул к принцу. — Что вам известно о ней?
Его надежда, умершая вчера, вдруг ожила и затрепетала словно пламя.
— Пока ничего определенного, — уклончиво сказал принц. — Мои доверенные люди нашли в опасной зоне у озер какую-то девочку, прилично одетую и, судя по манерам, благородную. Не сомневайтесь, я позабочусь о ней. — При этих словах Церес бросил на графа многозначительный взгляд. — Пора ко сну, мой милый Бертон. Спокойной ночи.
Граф оказался в ужасном положении. Если военный диктатор действительно захватил Лисси, он сможет диктовать свою волю.
«А если он лжет?»
— Мне нужны доказательства, — потребовал Бертон.
— Утром, граф, утром. Вы узнаете почерк и личные вещи дочери? Да, подумайте и насчет Гестеля. Церковники разжигают ненависть к левитантам и вещателям. Если кто-то направит толпу фанатиков на Гестель, ваша охрана может не справиться, а помощь не подоспеет вовремя. Вот в какие мрачные времена мы живем!
Порыв надежды и тьма отчаяния совершенно выбили графа из колеи. Он плохо осознавал, куда идет, когда шагал к спальным покоям левого крыла.
«Если он докажет, что Лис в его власти… Что мне делать?»
За тридцать миль до Бургона корнету пришлось включить фары.
Он гнал, насколько позволял мотор, а Тикен сигналил: «Дайте дорогу!» Ломовые лошади шарахались как жеребята, заслышав кряканье рожка и жужжание электрокара, извозчики ругались вслед, всполошенные куры разбегались с кудахтаньем, а неуклюжий омнибус дал долгий, свирепый гудок.
С темнотой жандармский экипаж стал страшен. Все знают: на повозке без коней, пышущей огнем адских глаз, разъезжают по ночным дорогам слуги царя тьмы. Наука наукой, а поверья все-таки сильней.
За весь путь сделали лишь несколько коротких остановок. Предъявляли свои бляхи патрулям, меняли аккумуляторы, да еще Тикен покупал газету. Сарго ругался:
— Зачем тебе газеты, обалдуй? Головой слушай! Надень свой обруч, чего снял?
Тикен молча показал на кузов. За звуком мотора сквозь доски голоса не слышно, но стоит водрузить на себя обруч, как Ларита Динц окажется свидетелем всех разговоров. Каркас у кузова стальной, достаточно приблизить голову.
Впрочем, Ларита его мало волновала. Она просто добыча. Мысли Тикена вертелись вокруг златовласки с серо-зелеными глазами.
«Она говорит на том же языке, что и Безуминка. Дьявольски похожа на нее. Ясно как молния — обе из одного народа».
В голове прапорщика путались две девушки, старшая и младшая. Обе красивые. Только одна дерзкая и резкая, а другая робкая, пугливая.
«Эх, не был я в жандармах, когда Бези появилась! Я б с ней нашел общий язык. Даже без обруча».
— Что газеты пишут?
— Полное дерьмо. Черепаха вошла в озеро, стала закапываться в дно. Бомбят, кругом вода кипит, а ей хоть бы хны.
— Спасибо, на столицу не пошла! Но озер жалко, там богатая рыбалка… Теперь Купол все оградой обнесет, и не подступишься.
В свете фар мелькнул полосатый столбик с табличкой: «Запретная зона».
— Ну наконец-то, — выдохнул Сарго. — Скоро бургонская застава. А я уж думал, вот батареи сядут, придется за лошадьми бежать, тащить наш тарантас гужом!
Ехать лежа на полу фургона очень плохо, даже когда экипаж на дутых шинах из каучука. Тряска жуткая, а ты валяешься мешком, стараясь угадать следующий поворот, чтобы не удариться о стенку. Где тут стоять!
Грязный чулок во рту промок слюной и стал похож на половую тряпку. Судя по всему, Лисси было не лучше. Сперва графинька извивалась, дрыгала ногами и сердито говорила: «Мммм!» Потом выдохлась и растянулась, а глаза стали, словно у голодного щенка.
Жандармам не хватило наручников для Хайты, ее спутали бечевой, но рот почему-то не заткнули. Прока от этого не было, Хайта молчала и лишь со страхом оглядывалась.
Когда машина останавливалась, были слышны разговоры снаружи, но там всегда оказывались жандармы, которые коротко выспрашивали похитителей, а после говорили: «Можете продолжать путь».
Браслеты наручников осаднили Ларе кожу, так что она особо не шевелилась, чтобы не стало хуже.
Да и так все было хуже некуда!
Лара полностью уверилась в приютских байках о лабораториях, где ставят опыты. Если уж с ней обходятся как с вещью, значит, ничего хорошего ждать не приходится. Со смертниками и безумными ученые не церемонятся. Посадят в клетку, будут мучить, а потом зароют как собаку.
Как следует обдумав свое будущее, Лара зарыдала. Жила-жила, никому не мешала, и вдруг приют, звезда, теперь Гестель! Считай, жизни конец, а
