– Я передумал, сегодня мы не будем заниматься сексом.
Аида посмотрела на него большими карими глазами:
– Почему?
«Потому что ты меня боишься».
– Потому что нам надо привыкнуть друг к другу.
– Может, ты прав. В смысле, если ты правда так считаешь…
Довольно неловкости.
– Подвинься, я хочу тебя обнять. – Уинтер притянул ее к себе на колени боком, крепко обнял и хрипло прошептал: – Привет.
– Привет.
Такая теплая. Уинтер провел рукой по ее спине и бедрам и почувствовал, как напряжение покидает ее тело.
– Вот так-то лучше.
– Да, намного лучше. – Аида, дрожа, дотронулась до его бабочки, потянула за узел, посмотрела Уинтеру в лицо и улыбнулась. Всю помаду она стерла салфеткой за ужином. Теперь бутлегеру были видны все веснушки на ее губах, включая самую любимую в правом уголке рта.
– Клянусь жизнью, ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел, – хрипло выпалил он, не подумав.
Аида расслабилась в объятиях Уинтера, тот притянул ее ближе, провел ладонью по руке, чувствуя на своей собственной мурашки. Дотронулся губами до ее лица, сдерживал себя, медленно расслабляясь и наслаждаясь тяжестью женского тела. Испытывая благодарность.
– Пожалуйста, Уинтер, поцелуй меня, – прошептала Аида ему в щеку. – Или мне снова придется на тебя наброситься.
Вот она, его Аида.
Магнуссон повиновался, пытаясь оставаться нежным, но ее губы были горячими и страстными, руками она ласкала его плечи. Член затвердел, пульсируя у ее ноги. Аида развернулась, поерзала в объятиях и прижалась теснее.
Уинтер уже и думать забыл о прежней натянутой атмосфере.
– Давай, сюда, вот так, – прошептал он Аиде в губы и приподнял ее ногу над своими, помогая оседлать себя. – О, да, так лучше.
Затем наклонился, притянул ее еще ближе, пока платье не задралось. Мягкие груди касались его груди, а губы слились с его губами. Он погладил бедра, подцепил указательными пальцами чулки под подвязками, затем добавил еще один палец, и еще один с каждой стороны. Уинтеру очень хотелось порвать тонкую ткань, и он почти это сделал, как вдруг Аида подвинулась и прижалась мягким жарким местечком к его члену.
– Ой, – пискнула Аида. Уинтер вытащил шаловливые пальцы из ее чулок и прижал к себе еще сильнее, пристраиваясь ко входу в ее лоно. Теперь их разделяло лишь несколько тонких слоев ткани.
– О-о, – громче застонала Аида.
Да, он был с ней согласен.
Уинтер начал толкаться, стремясь попасть в горячее лоно. Аида двигалась и терлась о него. Боже, он затвердел, как железо. И никак не мог остановиться, упоенный наслаждением, желая большего… желая оказаться внутри нее. Аида дернулась.
– Ай!
Он отодвинулся.
– Прости, у меня чувствительная кожа. – Аида хрипло рассмеялась, снова уселась на него и стала ласкать, изучая лицо Уинтера.
Он убрал челку и поцеловал Аиду в лоб.
– Больше не извиняйся. – Это он не мог себя сдержать. Если не снимет ее с колен, то через минуту уже окажется в ней. – Держись за меня. – Уинтер прижал ее к себе, поддерживая рукой за поясницу, и встал с дивана, подхватив Аиду с собой. Ее тело идеально устроилось в его объятиях. Уинтер прошел по номеру и залез на кровать со своей ношей. Аида застонала, когда он устроил ее на матрасе.
В ее глазах снова появилось беспокойство.
– Я только немного тебя поласкаю. Согласна? – спросил он и нежно поцеловал.
Она кивнула и ответила на поцелуй, гладя Уинтера по груди.
– Можешь раздеться? – спросила Аида, ухватившись за пуговицу на жилете.
Уинтер изумленно моргнул:
– Да.
– Я тогда почувствую себя лучше, – оправдывалась Аида, как будто он собирался возражать, а потом прошептала, сама невинность: – Я опять хочу тебя увидеть.
Бог знает, почему, но Аида получит все, что пожелает. Если бы она попросила переписать на нее «Пирс-Эрроу», бутлегер сделал бы это, не задумываясь. Он занялся верхней пуговицей, а Аида начала с нижней; посередине они встретились. Она стащила сперва жилет, а потом и подтяжки.
– Не торопись, – попросил Уинтер, развязывая бабочку, в то время как Аида уже расстегивала его парадную рубашку своими изящными
