явное.
Коротко кивнув им в ответ, родитель подхватил меня под руку, увлекая за собой. Ясно. Разговаривать при свидетелях он не намерен.
Пара минут быстрой ходьбы закончилась в кабинете ректора, который тот на время уступил моему отцу. И теперь продолжение нотации я выслушивала в несколько более комфортных условиях — сидя на диване. Что, впрочем, не делало обрушивающиеся на меня слова более приятными, а их смысл — позитивным.
— Что же ты творишь со своей жизнью? — Папа, заложив руки за спину, размеренно расхаживал по помещению. — Я был о тебе лучшего мнения. Разве этому я тебя учил? Разве для этого ты провела в школе столько времени? Держать удар! Находить оптимальные пути решения проблемы! Анализировать и адекватно реагировать! Лавировать! Действовать гибко! А ты? Единственная, крошечная трудность, и ты трусливо сбегаешь! Самоустраняешься! А способ, который ты выбрала для того, чтобы избавиться от нежелательного внимания к себе? Несуразней придумать трудно! Неужели не понятно, что Лисовскому совершенно безразлично, были у тебя с кем-то близкие отношения или нет?
— Так у меня их и не было! Я об этом даже не думала! А Плутон… — Не сдержавшись, я вскочила, не желая больше слушать беспочвенных обвинений. Впрочем, тут же села обратно, потому что в стальном взгляде прочитала неодобрение моей столь бурной эмоциональной реакции. — Хочешь знать, почему я это делаю? Да потому, что тебя от проблем избавить пытаюсь!
В ответ раздался равнодушный вопрос:
— Вот как? — Темная бровь удивленно поползла вверх, показывая, что от меня ждут объяснений.
— В настоящий момент только ты можешь принимать решение относительно изменения моего семейного статуса. — Я начала с того, что и без моих напоминаний ему прекрасно известно. — У меня же, пока я не имею гражданства, нет права ни отклонять, ни принимать соответствующие предложения. Разве что высказать тебе как своему опекуну личное мнение на этот счет. К которому опять-таки ты можешь и не прислушаться. Однако я уверена, отдавать меня тому, кому я нужна исключительно в целях упрочения социального положения и кого я не люблю, тебе совесть не позволит при всей твоей прагматичности. Это с одной стороны. С другой, Лисовский — сын президента Конфедерации. Ну и что же произойдет, когда не только он сам сделает мне уже официальное предложение, но и его отец обратится к тебе лично с соответствующей просьбой? Ответишь отказом и потеряешь работу. А я этого допустить не могу. Значит, обязана как можно быстрее устроиться на работу и избавить тебя от обязанностей опекуна, чтобы ответственность за отказ легла только на меня. Причем ни у кого не должно возникнуть подозрений, что ты мне в этом помог. В идеале пусть думают, что еще и пытался помешать, контролируя все то, что делаю. Раз уж столь оперативно сюда прилетел, едва узнал о намерениях Олега. Что, впрочем, и произошло. Слежку за мной ведь ты организовал? — приглушив голос, спросила, хотя и знала, каким будет ответ.
— Именно, — одними уголками губ улыбнулся родитель. Прекратив хождение, наконец остановился напротив. — Значит, решила ценой своей карьеры спасти мою? Похвально. И все же способ получить гражданские права ты выбрала неудачный.
На подобное заявление мне только и осталось, что пожать плечами.
— Другого не нашла. Что еще я могу, если фактически связана социальными законами по рукам и ногам, а действовать вразрез с ними — значит, подставить тебя еще больше?!
— А просто согласиться стать женой Лисовского никак нельзя? — Неожиданно вместо признательности в голосе я услышала отчетливое разочарование, и меня окатило нехорошее ощущение — что-то важное упустила. Вот только что?
— Стоп… — остановила больше себя, чем отца, принимаясь лихорадочно анализировать ситуацию. — Ты не против? Да что ж вы на этой свадьбе-то зациклились? Сначала он, теперь ты… Я думала, это только у Олега глюк какой-то в голове приключился. Десять лет знакомства, друг семьи, никаких знаков внимания, и вдруг ни с того ни с сего… замуж! Я ему зачем? Он ведь даже предложение толком не сделал. Едва намекнул на подобный вариант развития событий и тут же исчез… Вот только не надо утверждать, что у него не было времени нормально со мной поговорить. И уверять меня в неземной любви, которой Лисовский ко мне внезапно воспылал, тоже!
— Не собираюсь. — Отодвинув стул от стола, папа развернул его задом наперед и сел, опираясь предплечьями на высокую резную спинку. — Может, еще подумаешь относительно возможных причин?
От изумления среагировала я не сразу, потому что единственное, что пришло в голову…
— Это проверка?
— В некотором смысле, — ответил он совершенно серьезно, без малейшего намека на то, что это шутка такая. — Нужно было посмотреть, каковы будут твои действия.
— Ну и как, довольны? — старательно загасив эмоции, поинтересовалась я.
— Честно? — риторически спросил отец. — Не очень. Вернее, частично. Ускорила курс обучения ты весьма профессионально, молодец. Однако в остальном повела себя как дилетант. Информацию о своих намерениях раскрыла… да-да, я инструктора имею в виду, — предупредил мой вопрос. — Действовала практически в открытую. Хотя, конечно, за заботу обо мне я тебе благодарен. Это было неожиданно, — наконец-то получила я хоть какую-то положительную оценку своих личностных качеств.
Может, это и парадоксально, но после его слов в некотором смысле я даже облегчение почувствовала, потому что все нелогичности и нестыковки
