обломков из катакомб дождем полились на них. Толчки потрясли всю сортировочную станцию, пока тоннели разрушались, хороня под обломками как людей, так и ходячих навечно.
Лилли попыталась подняться, но получилось только встать на четвереньки. Голова кружилась. Она совершенно ничего не слышала, и она едва-едва могла видеть. Отчаянно моргая, Лилли попыталась сосредоточиться на том, куда упало оружие. Она увидела, что оно лежит примерно в пяти футах. Женщина резко бросилась к «ругеру», схватила и подняла его, вскакивая на ноги. Она быстро приняла позицию для нападения, но после взрыва все выглядело туманно и происходило слишком медленно.
В ушах звенело, и Лилли увидела, как проповедник убегал, работая худыми руками, как поршнями, изодранный пиджак развевался на ветру, и он бежал так быстро, как только мог, по направлению к просвету в стаде на востоке. Все еще держа оружие двумя руками, Лилли подошла к девочке. Маленькая Бетани медленно поднялась, зажав уши и глядя в небо.
– Ты в порядке, малышка? – Лилли встала на колени перед ней, быстро осматривая в поисках ран. Лилли едва слышала, звон в ушах походил на дрель, гудящую в черепе. Девочка не ранена.
– Поговори со мной.
– Я ничего не слышу! – Маленькая девочка закрыла уши, открывая рот, как будто заново пытаясь заставить их слышать.
– Все хорошо, малышка. Это временно. Это из-за взрыва.
– Как ты это сделала?
Лилли обернулась через плечо.
– Мы поговорим об этом позже, дорогая. Прямо сейчас нам нужно вернуть тебя обратно, и я должна добраться до безопасной зоны.
И в этот единственный лихорадочный миг Лилли увидела несколько вещей, которые заставили пульс ускориться.
Примерно в ста ярдах от них проповедник прорубался через толпу ходячих, размахивая карманным ножом направо и налево, и похоже, что он направлялся к пустырю на востоке от сортировочной станции, где происходила перестрелка. Лилли почувствовала прилив адреналина. Она понимала, что этот сукин сын направлялся к огромному эвакуатору, который стоял примерно в пятидесяти ярдах к югу от пустыря на холостых оборотах двигателя, отправляя в воздух прерывистые струи черного, как смоль, дыма из выхлопной трубы.
А второе, что увидела Лилли, пробудило еще больший всплеск паники: с трех сторон к ним волочили ноги плотные группы мертвецов, привлеченные всей этой суматохой и криками, размахивали руками, будто прутьями, искали свежее человеческое мясо. Лилли повернулась на триста шестьдесят градусов в поисках выхода, но не увидела его. Даже полицейский участок теперь был окружен этими существами. Бесчисленные разлагающиеся лица приближались, пробиваясь, отталкивая друг друга, со всех сторон, лица, и лица, и лица, на каждом – одинаково пустые глаза, изгибающиеся слизистые губы и почерневшие зубы за ними. Шум и зловоние усилились до невыносимого предела, и Лилли снова отключилась, как будто ее мозг только что отказал.
Каким-то образом прямо сейчас, в туманной атмосфере гнили и распада, под неумолимым бледным солнцем, со звенящими ушами, бешено бьющимся сердцем, в потоке мертвецов, окружающем ее и ребенка, Лилли Коул поняла, что у нее есть только один эффективный вариант действий – снова самое простое решение оказалось самым лучшим. Между ней и входной дверью в полицейский участок, которая примерно в пятидесяти футах, она насчитала всего полдюжины мертвецов.
– Стой рядом со мной, малышка, – сказала она девочке и нацелила свое оружие на два трупа, закрывающих путь к двери.
Первый выстрел ударил в верхнюю часть черепа самого близкого ходячего, черная жидкость и отвратительная кровь хлынули каскадом. Второй выстрел прошел через центр второго лица, и облако грязной серой жижи вырвалось из выходного отверстия.
Расчищая путь к зданию, Лилли делала несколько дел одновременно: сваливала пустые контейнеры, быстро перезаряжала оружие, вставляла последние шесть пуль, одновременно с этим тащила Бетани к двери.
Они были уже в трех футах от входа, когда пара мужчин – оба когда-то были подростками с фермы, а теперь одеты в изодранное, окровавленное нижнее белье – друг за другом бросились на живых. Маленькая девочка невольно завизжала, когда Лилли бессознательно направила оружие на ближайшего нападающего. Мертвец оказался прямо перед стволом оружия во время своей атаки, его рот был открыт, и дуло пистолета попало в горло, как при глотании трубки. Лилли сразу же нажала на курок и произвела два выстрела. Первый поразил мозг этого ходячего, второй попал в мертвеца, идущего позади. Оба мужчины повалились на землю, разбрызгивая гнилую кровь.
Лилли резко открыла дверь и запихнула девочку под крышу полицейского участка, а затем сама последовала за ней и захлопнула за собой дверь. На мгновение Лилли наклонилась, чтобы отдышаться, в то время как маленькая девочка помчалась к Барбаре Штерн. Лилли дышала глубоко и тяжело, уперев руки в колени, гнев отражался в глазах, таких бодрых, будто их присыпали нюхательной солью. Вид проповедника, мчащегося к тому эвакуатору, стоял у нее перед глазами. Мысль о нем, что он смог выжить, заставила ее позвоночник чесаться от ненависти. Это больше, чем просто желание отомстить, больше, чем простое удовлетворение от платы по счетам, она должна убить этого человека.
– Видеть вас – услада для измученных глаз, – раздался рядом голос, заставляя Лилли подпрыгнуть от неожиданности.
Она подняла глаза на Барбару Штерн, которая стояла поблизости и обнимала Бетани Дюпре за талию. Девочка бесшумно плакала в складках кофты Барбары. Пожилая женщина дышала ртом, ее лицо сильно раздулось, оба глаза обрамляли опухающие ушибы, нос увеличился раза в два, ноздри покрылись
