Исааков Левинсонов, Смитов, Бэкхемов и всяких остальных Джонов, Джуди, Джеймсов Доу
Теперь наш фонд собрался купить банк. Вернее, несколько банков. Два в Европе и пару в Штатах. Затем настала бы очередь страховых компаний и консалтинговых агентств: аудит, юридические услуги и весь остальной букет, сопровождающий цивилизованный бизнес. Потом на очереди стояла маленькая биржа — с введением правил, к которым все остальные придут лет через двадцать.
— Отказать мистеру Дженкинсу. Что-нибудь в Норфолке есть?
— На кой черт тебе сдался этот Норфолк? — спросил его наш новый бизнес-консультант Ронни Маккой, часто шутивший над своей фамилией, отзываясь по телефону «Real McCoy
Наш консультант давно разменял пятый десяток, носил темную «сутенерскую» бородку, имел обыкновение смотреть на людей «рыбьим» взглядом законченного идиота, но вопреки производимому впечатлению недалекого пижона, был очень неглуп и прекрасно информирован. И при этом справедливо считал себя настоящим знатоком финансовых учреждений Восточного побережья — он знал все и обо всем: истинная бродячая энциклопедия.
Нашли мы его буквально по объявлению в газете Investor's Daily. Вернее, там была его статья, где он проводил сравнительный анализ между традиционными банками Европы и новейшими достижениями банковского дела в Америке. Под статьей редактор разместил координаты автора — для обратной связи, ими мы и воспользовались, сведя знакомство с восходящей звездой финансовой журналистики. До того, как он стал печататься в журналах, Ронни успел почитать лекции в пяти университетах, принять участие в паре избирательных компаний сенаторов, и произвел на нас неизгладимое впечатление. Его беда состояла лишь в том, что никогда прежде в его руки не попадалась сколь-нибудь значительная сумма. Поэтому в первую же встречу мы договорились о применении его познаний на практике: мы финансируем, он реализует.
— Хэмптон-Роудс. Чесапикский залив. Самый крупный порт. Рукой подать до Вашингтона и аэропорта Даллеса. Там должны водиться крупные рыбы.
— Зак, мальчик мой, — когда кто-то начинал, по мнению мистера Маккоя, нести откровенную ахинею, старина Ронни становился умильно-ласков. — В Хэмптон-Роудс действительно есть крупные рыбы — докеры, весом под четыреста фунтов, их жены самую чуточку поменьше. Ты желаешь вести дела с ними?
— С женами докеров? Нет, Ронни, мне нужны акулы из правительства, Конгресса, Уолл-стрит. Чтобы можно было непринужденно встретиться за чашкой кофе, или на поляне для гольфа.
— Кто тебя учил разговаривать? — внезапно озадачился Ронни. — Ты разговариваешь не как финансист, а как бросивший школу подросток с мексиканской границы.
Я видел, как Захара начинает раздражать этот самоуверенный мистер Маккой. Я сам не любил, когда меня тыкали носом в очевидные вещи, но Майцев от подобного буквально сатанел.
— Ронни, дружище, мы очень ценим твою заботу, но тебе нужна работа, которую мы тебе предложили, или ты решил побыть логопедом? — ядовито осведомился Захар. — Если так, то давай пересмотрим наше соглашение по оплате. Не двести долларов в час, что предусматривает твой статус финансового консультанта, а всего двадцать, для логопеда и это — с избытком. Годится?
— Знаете, мистер Майнце, с вашими деньгами вы можете разговаривать хоть на суахили или щелкать языком как бушмены — вас поймут, — отыграл немного назад Маккой. — В конце концов, на Уолл-Стрит, одиннадцать
— На Норфолке, — буркнул Захар и вышел за дверь.
— Не в духе сегодня мистер Майнце? — спросил у меня Маккой. И не получив ответа, как ни в чем не бывало продолжил: — Банки Норфолка не годятся. Это маленькие учреждения, известные только в самом Норфолке.
Мы обсуждали горячий вопрос уже три часа — Ронни был доволен: время шло, заработок рос.
Остановились на двух небольших банках из Кливленда. Оба были в предбанкротном состоянии, но спасать их никто не спешил. Один из них имел сеть филиалов в пятнадцати штатах, второй — места на Чикагской и Нью-Йоркской биржах. Их объединение должно было создать новый банк со старыми именами (что очень любили американцы) и с существенно возросшими возможностями. Ронни Маккой взялся за это дело, став представителем нашего фонда. За скромное содержание в пять миллионов в год после выплаты налогов. Когда мы сторговались, я увидел в его глазах безмерное обожание и стремление буквально выскочить из штанов, воплощая наши желания.
На следующий день Захар опять улетел в Европу. Коль уж мы рассудили, что было бы неплохо иметь очень солидные исторические корни для
