— Не отчаивайся, Бранн. Теперь, когда подъемников больше нет, такое восхождение немногим под силу. Оставайся здесь. Мы с Анаисом, Джармоном и Кантой скоро вернемся.
Двое солдат — старый и молодой — вздохнули, но промолчали.
За все годы, прожитые в замке, Гектор не уставал восхищаться его устройством. Вот и теперь, поднимаясь по высеченным в скале ступеням, через ведущие к замку сады и террасы, он высматривал скрытые там укрепления. Когда-то в этих расположенных кольцами бастионах размещались десять тысяч солдат. То, что они оставались скрытыми от посторонних глаз, было заслугой короля Вандемира. Он воздвиг этот замок, как монумент мирному времени, помня при этом, что война всегда где-то не за горами.
Король верхом на гиппогрифе, чья разбитая статуя валялась теперь в сухом фонтане на площади Истона. Дед Гектора.
— Ты знала его, Канта? — спросил Гектор, поднимаясь по гранитным дорожкам мимо засохших клумб и фигурно подстриженных деревьев. — Короля Вандемира?
— Да. — Она смотрела вверх, на боковой вход в замок, никем теперь не охраняемый. Одна створка слегка приоткрылась, свидетельствуя о полной заброшенности этого места. В прежнее время здесь несли караул не меньше двух десятков солдат.
Четверо зашагали по гулким чертогам, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть пустоты прекрасных некогда залов. Их шаги звучали глухо в сумрачных коридорах.
Гектор мог бы найти здесь дорогу с закрытыми глазами. Только поспешность, на которой настаивал старый рыбак, и проснувшаяся надежда мешали ему остановиться и посмотреть на знакомые с детства переходы, комнаты и ниши. Многие гобелены так и остались на стенах, произведения искусства по- прежнему украшали дворец — мародеры, дочиста разграбившие всю округу, ничего здесь не тронули. Элизиан все еще считался священным, хотя на его троне больше не было короля.
Свернув в коридор, ведущий к тронному залу, Гектор понял, почему это так.
Король в каком-то смысле остался на троне. Гвиллиам назвал его, Гектора, своего кровного родича, тенью короля — стало быть, король покинул остров не окончательно.
— Мне повезло здесь вырасти, — сказал Гектор, минуя детскую, где играла его мать со своими братьями и сестрами, пока их родители исполняли свои королевские обязанности. — Столько закоулков, столько мест, где можно спрятаться. Чтобы меня отыскать, созывали всю дворцовую стражу. Я устроил себе гнездо под драпировкой в Зале Истории и часто там засыпал. Это было очень весело, пока мой собственный сын не начал вытворять то же самое. До сих не понимаю — где так умудрились запрятаться этот мальчишка с его матерью, что мы их не нашли?
— В городском некрополе, — сказала вдруг Канта, устремив взгляд на огромные черные двери тронного зала. — В одной из гробниц.
— Почему ты так думаешь?
— От них пахло смертью. — Канта взялась за массивное дверное кольцо из меди. — Теперь тоже пахнет, но по-другому.
В громадном темном зале стоял трон из белого мрамора с сине-золотой росписью. Еще недавно на нем восседал последний король Серендаира, еще не вступивший в брак. Гектор взошел на помост по застланным ковром ступеням и занял королевское место. На стене перед собой он увидел девиз Вандемира, неизбежно притягивающий взгляд каждого короля, занимавшего этот трон:
Тяжек долг того, кому служат все, ибо он служит всем
Гектор прочел его и протянул руку к правому подлокотнику.
— Траан дер, синга ивер монокран фри, — тихо произнес он на языке древних серенное, Перворожденных, детей Эфира — первых жителей этого острова. — Явись именем короля.
Мраморный подлокотник раскрылся, и на уровень трона поднялась механическая рука, сжимающая королевский скипетр Серендаира.
Этот символ власти представлял собой палицу темного дерева длиной с бедро взрослого человека, покрытую позолотой и рунами. Под слоем золота еще просматривались зеленые, пурпурные, алые и золотистые штрихи — цвета деревьев Каменного леса, откуда, возможно, и взяли этот жезл. Алмаз величиной с детский кулачок на его конце тускло светился в сумраке зала.
Гектор вынул его из механических пальцев.
В темных глазах Канты появился блеск, которого Гектор раньше не видел. Он вопросительно посмотрел на нее и удивился, когда она заговорила — обычно Канта ревниво оберегала свои мысли.
— Если бы престол перешел к старшему сыну Вандемира, а не к младшему, мы давно бы уже увидели тебя на этом троне, Гектор.
Он встал, спустился и зашагал к выходу.
— Выходит, мне предназначено закончить свои дни именно так. Будь я королем, я не уехал бы. Зато ты, Канта, и Джармон, и Анаис, и Севирим — вы
