А потом взорвались костры. Вот на что это походило. Пылающие поленья и сучья разлетелись по всему двору, их занесло даже в дом. И люди кричали на суровом ветру.
Тень нетвердо поднялся на ноги.
Окровавленный и скрюченный монстр лежал на земле. Тень не знал, жив он или нет. Подхватив тело, он взвалил его себе на плечо и, спотыкаясь, побрел со двора.
Едва переставляя ноги, он вышел на посыпанную гравием стоянку, и тут же у него за спиной захлопнулись тяжелые деревянные ворота. Никто больше не выйдет. Тень стал спускаться по склону — шаг за шагом — к узкому шотландскому озерцу, лоху.
Дойдя до кромки воды, он остановился и, рухнув на колени, насколько мог мягко опустил лысого человека на траву.
Услышав за спиной грохот, он оглянулся на вершину холма.
Дом горел.
— Как он? — спросил женский голос.
Тень повернулся. Она стояла по колено в воде. Мать монстра шла к берегу.
— Не знаю, — честно ответил Тень. — Он ранен.
— Вы оба ранены, — сказала она. — Вы сами весь в крови и синяках.
— Да, — согласился Тень.
— И все же он не мертв. Неплохо для разнообразия.
Выйдя на берег, она села, положив себе на колени голову сына. Достав из сумочки пачку носовых платков, вытащила один, плюнула на него и начала яростно скрести лицо сына, стирая кровь.
Пламя над домом на холме теперь уже ревело. Тень даже не представлял себе, что от горящего здания может быть столько шума.
Старая дама подняла глаза к небу. Издала горловой, похожий на смешок звук, потом покачала головой.
— Знаете, — сказала она, — а ведь вы их впустили. Они так долго были заперты за гранью этого мира, а вы их впустили.
— Это хорошо? — спросил Тень.
— Не знаю, голубчик, — сказала старая дама и снова покачала головой. Она тихонько напевала сыну, словно он был еще маленьким мальчиком, и, послюнив носовой платок, промокала ему раны.
Тень стоял голый у кромки воды, но жар от горящего здания обдавал спину теплом. Он смотрел, как пламя отражается в стеклянной поверхности лоха.
Всходила желтая луна.
Синяки и раны начинали болеть. Завтра боль будет еще сильнее.
За спиной — шаги по траве. Он поднял глаза.
— Привет, Смити, — сказал Тень.
Смит поглядел на троих у воды.
— Тень, — сказал он, покачав головой. — Тень, Тень, Тень, Тень, Тень. Исход должен был быть совсем иным.
— Извините, — отозвался Тень.
— Это доставит столько хлопот мистеру Элису, — сказал Смит. — Те люди были его гости.
— Это были звери, — возразил Тень.
— Может, и так, — сказал Смит, — но это были богатые и влиятельные звери. А теперь придется позаботиться о вдовах и сиротах и еще бог знает о чем. Мистер Элис будет недоволен. — Он произнес это как судья, выносящий приговор.
— Вы ему угрожаете? — поинтересовалась старая дама.
— Я не угрожаю, — бесстрастно ответил Смит.
Она улыбнулась:
— А вот я угрожаю. Если вы или жирный сукин сын, на которого вы работаете, причините хотя бы какой-то малейший вред этому молодому человеку, вам же будет хуже. — Тут она улыбнулась, показав острые зубы, и Тень почувствовал, как волосы у него за затылке встают дыбом. — Есть вещи пострашнее смерти, — сказала она. — И мне известны почти все. Я не молода и слов даром не теряю. Поэтому на вашем месте, — усмехнулась она, — хорошенько бы присматривала за этим мальчиком.
Одной рукой, точно тряпичную куклу, она подхватила тело сына, другой крепче прижала к боку сумочку. Потом кивнула Тени и ушла в темно- стеклянную воду. Вскоре она и ее сын уже скрылись под поверхностью озерца.
— Вот черт, — пробормотал Смит.
Тень не сказал ничего.
Смит порылся по карманам. Отыскав кисет с табаком, он свернул себе самокрутку. Прикурил.
