сутулой девицы, чье лицо почти полностью скрывал замызганный белый платок. Но та в ужасе почти легла грудью на тарелку, защищая ее от поползновений. Алексей пожал плечами и пробормотал извинения.
И тут во дворе, словно черт из табакерки, образовался Петр.
Теперь он поверх темного одеяния накинул на плечи нечто вроде туники из грубой серой шерсти, спадающей до земли, а волосы забрал в хвост. Медленно, потупив голову, прошел он вдоль стола, касаясь ладонями затылков и спин своей паствы. Его сопровождал восторженный гул и подобострастные выкрики, люди поднимали детей в воздух, чтобы он прикоснулся к ним.
Заметила Лида и знакомое лицо – отец Марата, оскалив зубы и встав в полный рост, неистово кланялся и протягивал вперед руки. Стол перед ним и его семейством оказался пуст – в бесконтрольных порывах благочестия он просто смахнул все на землю. Девушка содрогнулась от отвращения.
– Чада мои, – проникновенно заговорил Петр, остановившись между столами и возведя глаза к небу, – все ли вы знаете, кто я такой есть между вами?
– Все, все! – с готовностью взревели голоса со всех сторон. – Апостол, апостол!
«Вот это уже что-то новенькое».
– Я, недостойный и жалкий червь, порождение ехидны, – повысил голос Петр, – был некогда избран нашим Небесным Учителем Господом Иисусом Христом на великие и славные дела. Но я оказался слишком труслив и мерзок, я трижды отрекся от Учителя. Грех мой так велик, что сама смерть отказалась забрать меня в свой благословенный приют. С тех пор много веков блуждаю я по земле и нигде не нахожу покоя. Все, чего я жажду, – это соединиться с моим Господином, дабы испросить Его прощение. Желаете ли вы помочь мне в этом, возлюбленные мои?
Паства в ответ взревела энергично, но невнятно. Лида покосилась на друзей: Мила сидела с изумленно распахнутыми глазами, Алеша очень правдоподобно изображал обморок.
– Ибо, кто поможет мне, тот и сам будет спасен, и он, и весь род его, поскольку Господь спрашивает со всего рода, как с одного человека, а благость одного искупает грехи многих. Известно вам об этом?
Коллективное и громогласное согласие.
– Но я не потребую от вас слишком многого, чада, – ласково продолжал Петр. – Будьте сегодня лишь моими свидетелями, не дайте мне дрогнуть в последний момент и помогите принять свою участь до конца. Возможно, уже сегодня я покину вас навеки…
Горестные стенания.
– …но это вам только на благо, дорогие, ибо все вы будете оправданы моей смертью. А кто ускорит мой путь к Господу, будет оправдан тысячекратно. Но теперь ешьте, пейте и не думайте о грустном.
Тут «апостол» ловко подскочил к одному концу стола, схватил миску с кашей и попробовал разложить ее по тарелкам сидящих там трех пожилых истощенных женщин. Однако те с невероятной для измученных голодом людей энергией отдергивали свои тарелки и прикрывали их руками. Это зрелище вдруг вызвало у Лиды жуткое подозрение – уж не отравлена ли еда? Она с ужасом глянула на Алексея, успевшего умять половину картофелины. Тот, поймав ее взгляд, ухмыльнулся и погладил себя по животу.
Переведя взгляд обратно на Петра, Лида обнаружила, что он больше не пытается никого накормить, а бодро движется в направлении столба с цепями, а его охрана и еще с десяток мужчин мелкой трусцой поспешают за ним. Достигнув столба и прильнув к нему, как к родному, «апостол» громко обратился к сопровождающим:
– Облегчите мою участь, дорогие, сами привяжите меня к этому грозному орудию смерти, дабы мне принять свою участь.
Но «дорогие», хоть и толпились вокруг, почему-то помогать не спешили, а даже поспешно пятились, когда Петр простирал к ним руки и пытался поймать за одежду. Засмотревшись, Лида и не заметила, как к месту событий подлетела Мила Журавка.
– Прекратите! – вопила она. – Не поддавайтесь на его провокации, он же просто больной придурок, вы что, не видите?!
Темная лапка самозваного апостола впилась в ее плечо. Лида вскочила, но Алеша был уже на ногах:
– Сиди, я сам разберусь!
Садиться Лида не стала, но постаралась взять себя в руки: если что, она успеет вмешаться. Петр тем временем заговорил, и голос его звучал все так же приторно:
– Славная девочка, тебе жаль меня, не так ли? Тебе с детства внушили, что огонь никого не щадит. Мне же остается только молиться, чтобы он был сегодня так же безжалостен ко мне, как ко всем прочим. Помолись и ты об этом!
И тут, энергично оттолкнув Милу, которую на лету поймал Санин, он стремительно вскочил на нижнюю планку, просунул руки в цепи, с силой свел их на груди, и в ладонях его что-то сверкнуло.
Следом за этим, казалось, вспыхнул даже сам воздух, пропитанный парами бензина, полыхнули дрова, пламя немедленно лизнуло ноги «апостола». Взревела толпа, Алеша притащил назад белую от ужаса Милу. Зарыдали дети, а их родители затянули вразброд какую-то странную молитву…
Лида не отрывала глаз от пламени. Кажется, именно в тот момент она начала кое о чем догадываться… Сначала огонь полыхал с такой силой, что чахлая фигурка на столбе была почти неразличима. Но постепенно пламя стало опадать, не находя наверху достойной пищи. И тогда стало заметно, что
