бы свои конечности, больные и здоровые, за это пожертвовала.
– Мамуль, а мне не рановато об этом думать?
– Молчу, молчу! Мечтать ведь никому не запрещается? Обед греть?
– Не надо, я в школе хорошо поела, – соврала Лида. От усталости и возбуждения есть не хотелось ни капельки. – Я лучше на уроки налягу.
В комнате она первым делом вытрясла на диван содержимое сумки и разыскала в куче мобильный телефон. Глянула – и сердце скакнуло едва ли не до потолка. Разрядился! Так вот почему нет звонков от Алеши! То есть они наверняка есть, и меньше чем через минуту она об этом узнает.
Вскоре на табло горело: пять пропущенных. Сергей. И никакого Алексея. Пустота.
Еще через минуту телефон зазвонил, и это снова был Сергей. Отвечать не хотелось, но пришлось. Она отозвалась полуживым голосом:
– Але…
– Привет, красавица! – Голос студента звучал бодро и напористо. – А что у нас с телефоном?
– Отключился…
– Следить надо за своим имуществом. А я тут места себе не нахожу: как моя девочка вчера добралась до дома? Обещала позвонить вроде бы.
– Добралась. Забыла…
– Ну хорошо хоть, что добралась. Хотя, честно сказать, я вчера получил немаленький удар по самолюбию – это когда мне отказано было в удовольствии проводить тебя домой, красавица.
– Прости, я в самом деле вчера очень устала. Просто не могла больше общаться, – зачем-то оправдывалась Лида. Каждое слово приходилось выдавливать.
– Загрузил я тебя, да?
– Да, – согласилась девушка.
К чему деликатничать, если она не собирается никогда больше встречаться с Сергеем.
– Ну, прости, учту на будущее. Ты ведь совсем еще девчонка – штаны на лямке. С тобой нужно поделикатней.
– Угу, нужно…
– Когда увидимся? – перешел к делу парень. – Встречу тебя завтра после школы, лады?
– Нет-нет, – заволновалась и моментально вышла из ступора Лида. – Я завтра… меня, может, и не будет завтра в школе. Есть важные дела по дому.
– Хорошо, тогда ты предлагай.
– Н-не знаю. Может, мы еще созвонимся… позднее.
– Ладно. – Голос Сергея приобрел ощутимо ледяной оттенок. – Я сам тебе перезвоню. С вами, женщинами, за один раз не сговоришься, а я и забыл. Буду, как всегда, решать все сам.
После отбоя Лиде захотелось немедленно сделать так, чтобы Сергей никогда больше до нее не дозвонился. Внести в черный список, что ли? Лишь усилием воли она вспомнила, что все же этот тип, не раздумывая, полез за ней в воду. И мог бы в самом деле спасти, нуждайся она в этом. Вроде бы в старые времена было положено выходить замуж за того, кто спас тебе жизнь? Отлично, что те времена прошли!
А потом Лида вдруг совершила то, что сама от себя меньше всего ожидала: набрала номер Санина. Кажется, даже по нынешним временам положено созваниваться с тем, с кем целовался, разве нет? И пусть это будет она, а не он, без разницы, равноправие ведь!
Но Алеша не ответил. Не слышал или смотрел на аппарат и нетерпеливо ждал, когда тот заткнется? Лида скорчилась в углу дивана, чувствуя себя окончательно раздавленной. Ей бы пострадать тут под пледом, но какое там: за дверью уже поскрипывали колеса «Любочки» – Вера возвращалась в комнату. Слетев с дивана, Лида распахнула перед матерью дверь, пробормотала, отворачивая лицо:
– Мам, я сгоняю в торговый центр – тетрадки закончились.
– Стемнело уже на улице, – заволновалась Вера.
– Ничего, я быстро, ты и не заметишь.
Девушка схватила куртку и ураганом вылетела за дверь.
В самом деле какая темнотища на улице! Вот тебе и неизбежная компенсация за белые ночи. И почему-то не горят фонари вдоль улицы. Только один натужно мигает и кряхтит, словно пытается выйти из глубокой комы. Лида стояла у калитки и обдумывала, куда бы ей отправиться. Носиться до изнеможения по темным улицам, пока не придет в норму? Противно и грязно. В торговый центр, где многолюдно и шумно, тоже не хочется. А куда еще?
«И чего я вечно трушу? Вот пойду сейчас к нему и спрошу, что за дела? Чего мне терять? Я – вечница, для меня любой день – день сурка. А значит, можно делать, что хочу, и плевать на условности».
И она решительно зашагала в направлении Алешиного дома.
Соседняя улица также тонула во тьме. Только свет из окон долетал до дороги, да и то лишь там, где заборы были не слишком высоки. Впереди, шагах в двадцати, брел, сгорбившись и засунув руки глубоко в карманы, какой-то парень. Двигался он странно: то ускорял шаг, то замирал посреди улицы и начинал
