берега Северного моря, западного берега Европы от Ла-Манша до Гибралтара и Средиземного моря от Гибралтара до Апеннинского полуострова. Все три довольно плохого качества. Единственным их достоинством было то, что на них нанесены порты. Теперь я буду знать, какие из известных мне портов уже появились, а какие еще ждут своего часа. Под картами находилась одежда купца, наверное, «пасхальная», потому что одет он в довольно дешевую рубаху, блио и штаны до колена и обут во что-то типа шлепанцев без задников.
— Не убивай меня, — попросил купец тихо и так жалостливо, что мне стало стыдно за него.
— Зачем мне тебя убивать?! — произнес я. — За тебя выкуп дадут. Или нет?
— Дадут, дадут! — пообещал обрадовавшийся купец.
— Генуэзец? — поинтересовался я.
— Сейчас в Генуе живу, — ответил он, — но родом из Венеции.
— С дожем не поладил? — спросил я.
— Да нет, с дожем у меня проблем не было. Думал, здесь не так опасно, как в восточной части Средиземного моря, — рассказал он. — Там столько сарацинских разбойников развелось — совсем торговля зачахла!
— Разве крестоносцы с ними не воюют? — спросил я.
Купец хотел было сказать, что крестоносцы не лучше сарацин, но решил не нарываться, промолчал.
— Какой груз? — спросил я.
— Шерсть, — ответил он.
— Что ж так плохо?! — подковырнул я.
— Не везет мне в последнее время, — пожаловался купец. — Два судна с дорогим товаром пропали бесследно, а теперь вот… — не договорив, он тяжело вздохнул.
Как-то слишком театрально жаловался. Наверное, врет. Венецианцев в эту эпоху считали самыми ушлыми пройдохами и врунами. Впрочем, и в двадцать первом веке они были отъявленными позерами и трепачами, даже римлянам нос утирали своей манией величия.
В Бресте я продал большую часть шерсти, оставив только ту, что была в твиндеке нефа. Моим служанкам тоже ведь надо будет из чего-то плести ковры. Купил шерсть знакомый иудей. Он же заплатил выкуп за неф и купца-капитана с уговором, что судно принадлежит мне до момента полной выгрузки на реке Мондегу. Не знаю, сколько он содрал с купца, но глаза у венецианца погрустнели по-настоящему.
Шарль с артелью сошли на берег. Вместо них на шхуну и неф погрузились две сотни переселенцев и их детвора. По пути в Португалию нас покачало немного, но до серьезного шторма дело не дошло. Ветер дул попутный и довольно свежий. Если бы не тихоходный неф, добрались бы за пару дней, а так ковырялись три с половиной. На пристани у замка выгрузились, и венецианский купец вместе с его нефом были отпущены на все четыре стороны.
7
Неделю я занимался распределением переселенцев и доставкой их к месту нового жительства. Мне одному столько не надо, поэтому примерно треть арендаторов отдал Нудду, Рису и Ллейшону. Братья теперь были при женах, которые вместо них решали хозяйственные вопросы, в частности, кому из арендаторов и какой участок выделить.
— Пойдем штурмовать Лиссабон? — спрашивал каждый из братьев.
Осада Лиссабона все еще продолжалась.
— Нет, — отвечал я, — там и без вас справятся. Охрана моих замков и городов важнее.
Но лучников валлийских взял с собой на осаду Лиссабона всех, в том числе и тех, кто теперь стал кавалейру. Они не возражали. Урожай собран, а с мелкими работами и без них справятся. На службе заработают немного. Глядишь, трофеи перепадут.
В двадцать первом веке Лиссабон станет крупным портом. Он будет тянуться вдоль берега бухты Мар-да-Палья от устья реки Тежу и почти до океана. Название бухты переводится, как «Соломенное море». В нем, действительно, постоянно плавает много соломы и прочей растительности. Такое впечатление, что река Тежу протекает через оставленные без присмотра сеновалы и выносит сложенное в них в океан. При определенном сочетании ветра и течения в заливе образуются высокие и короткие волны, которые называют «балеринами». Почему именно волны, а не тех, кто на них пляшет, — не знаю. Местами берега залива болотистые. Там обитает много птиц. Они настолько привыкнут к проходящим мимо судам, что перестанут обращать на них внимание. Через пролив будут переброшены два моста: Васко да Гамы и Двадцать пятого апреля. Лоцман убеждал меня, что первый — самый длинный в Европе. При этом надо учитывать, что для португальца Европа — это всё, что не Бразилия. Проезд по обоим мостам платный, но только в сторону Лиссабона. Мол, валите
