– Ты, дохлый ишак! Только и умеешь жрать мясо да смотреть на женщин снизу! Зачем ты отпустил их с обозом? Я два месяца жду, пока у него найдется хоть одно слабое место, плачу вам сумасшедшие деньги, а ты, едва появилась какая-то приманка, вместо того чтоб немедленно доставить их в замок, отправил неизвестно куда! А мне доносят, что они снюхались! Ты знаешь, какое наказание ждет тебя, если эта парочка сбежала вместе со щенком? Не знаешь. Но лучше тебе и не знать… спать спокойнее будешь!
«Герпень проклятая, гадина!» – рвалась из души управляющего ненависть. Каким дураком он был, когда согласился на эту работу, польстившись на тройное против обычного жалованье! Разве знал, сколько издевательств и унижений придется вытерпеть всего за несколько месяцев?! Да он столько не перенес до этого за всю жизнь! А теперь страшные подозрения разъедают его мозг голодным шакалом и с каждым днем становятся все обоснованнее! Разумеется, он догадывался, что большие деньги не платят просто так, и готов был на некоторые… особенные услуги, но вовсе не на всё!
Но хуже всего другое: теперь он не может разорвать контракт и уйти по-хорошему… сам себя запер в ловушку, подписав необычный договор.
Торемец рассмотрел суетившихся на плотах воинов, готовящихся к разгрузке, и на его губы выползла презрительная и мстительная ухмылка. Одно утешение… таким идиотом он оказался не один… все эти олухи тоже клюнули на блеск золота, и очень скоро им предстоит узнать, чем расплачиваются за свою жадность дураки. Жаль только, Тейлаху не доведется полюбоваться на их удивленные рожи, к тому моменту его с ними уже не будет… успел принять меры, чтобы нырнуть в заготовленную на самый крайний случай лазейку.
– Добрый день, господин. – Гарт, поднявшийся на корабль первым, стоял перед ним, покорно склонив голову. – Пока грузят мебель, отправить служанок в харчевню? И еще мне нужно найти табунщика, мы отправили сюда лошадей.
– Крикни, чтобы женщин подняли на борт, – процедил Тейлах, – посидят здесь, для них готова каюта. Тебе тоже. А Тулосу прикажи отправить кого- нибудь к табунщику, хоть того слугу, что нанимался со старшей горничной. Пускай продаст животных и отнесет деньги в гномий банк на мое имя… я потом проверю.
– Слушаю, господин, – ровно ответил Гарт, хотя внутри у него все обмерло, неизвестный враг опередил, предугадал все заготовленные хитрости и перекрыл пути отхода, исключая даже малейшую возможность сопротивления.
Не зря же среди бандитских рож дюжих матросов и стоящих за спиной господина телохранителей не видно ни одной знакомой по прежним путешествиям физиономии. И остался только один путь: принять весь гнев Тейлаха и его хозяина на себя, отдав Мальяре приказ немедленно бежать.
– Тулос! – шагнув к борту и чувствуя спиной десяток вонзившихся в него холодных взглядов, громко крикнул Гарт. – Отправь Хаса к табунщику, лошадей нужно продать, а деньги положить на имя господина в гномий банк. И первыми поднимайте на «Летящую» женщин, я буду отсюда следить.
Два слова, стоящие близко, «женщина» и «следить», – это условный знак, что он в ловушке, и приказ сестре Тишины уходить. Гартлиб очень надеялся, что сообразительная вдова найдет способ улизнуть. На пристани сейчас, в начале дня, толпится куча народа, грузчики, торговцы, пассажиры. Хотя большое судно у причала всего одно, зато болтается около десятка мелких, перевозящих людей и грузы на другой берег широкой Ло, расходящейся ниже на несколько рукавов дельты.
Пару минут он ждал, томясь тайной надеждой, но, увидев четыре женские фигурки, бредущие к крутому трапу под конвоем шестерки незнакомых воинов, и детскую ручку в лапище одного из них, свирепо сжал кулаки, вонзая в ладони ногти. Вот так всегда и бывает, когда мужчины потакают женским капризам, даже если эти капризы и обоснованы на первый взгляд очень разумными доводами. Одна рука непроизвольно скользнула на рукоять кинжала, но это движение тотчас остановил холодный голос Тейлаха.
– Оружие сдай, Лаис, – строго приказал он, и сквозь строгость прорезалась ехидная нотка, – в пути нас будут охранять люди капитана.
Командир спокойно вынул кинжал из ножен, протянул перед собой, и шагнувшие к нему бандиты застыли, не торопясь ощутить на своей шкуре намерения человека, в чьих прищуренных глазах горела ярость.
А он поднес лезвие ближе к лицу, словно заметив на тускло блеснувшем металле нечто занимательное, и теперь встревоженно застыл и сам Тейлах, проклиная себя за то, что не обезоружил дознавателя прежде, чем пускать на борт.
– Это оружие никогда не сдавалось, – сообщил Гарт очень учтиво, пряча под едкой усмешкой ярость и последнюю надежду, и резко швырнул кинжал за борт.
И вместе со всплеском, который за шумом причала расслышала лишь сестра Тишины, над судном взвился к небу громкий вой, заставивший сжаться сердца всех услышавших его на расстоянии в сотню шагов.
На несколько секунд смолкли говорливые торговцы, замерли, озираясь, грузчики, ринулись к бортам пассажиры и хозяева маленьких лодок и баркасов. И в этой тишине вой превратился в стон, а затем в бурный поток изощренных ругательств.
Кому-то ногу или руку придавило, – решили те, кто находился неподалеку от судна, и только несколько человек поняли, что произошло. Четыре женщины, сопровождающие их охранники да матросы, следившие с палубы за приближением этой процессии. Но подробно рассмотрели всего двое, те, кого больше всех волновала судьба ребенка, которого вел впереди всех детина с гнусной мордой. Именно его вой слышала вся пристань, когда мальчишка неожиданно наклонился и вонзил в его лапищу острые зубы. А едва охранник, воя от боли, отдернул руку, гибкое тело малыша проскользнуло между ограждавшими трап веревками и без всплеска ушло в узкую полоску воды, колыхавшейся внизу. А потом ахнула одна из женщин и рухнула на трап, создавая суматоху и толчею.
