четвертая рикошетом достала президента Рейгана. А я умею метко стрелять, Стелла. И я буду целиться спокойно, как на охоте.
Ведь они не люди.
Ты узнаешь, почему я буду стрелять, в кого и зачем. Запишу это в дневник, и когда все кончится, тебе передадут мой рассказ, а с ним и мои последние слова.
Я не педик, Стелла».
Они услышали пожарную сирену издали.
– Не успели, – сказал Вик.
– Может, это не там.
– Там. Врубай нашу, а то не протолкаемся, если уже все перекрыто. – Вик пошарил под сиденьем и вытащил «мигалку» с магнитной присоской.
– С чего ты взял, что это там?!
– Потому что от сексуальных извращенцев и британских шпионов ничего хорошего не жду, – отрезал Вик.
Офис женского такси горел как соломенная хижина, с хрустом и снопами искр, весело горел. Вик откинул спинку сиденья и со словами: «Поспать, что ли…» – закрыл глаза. Лора вышла из машины. Если пожарные сработают четко, гараж почти не пострадает, отметила она. Гараж только и останется.
Но тела надо искать на первом этаже офиса – там, где ярче всего полыхает. Тела всегда там, иначе какой смысл поджигать?
Вик, казалось, спал. Лора оглянулась в сторону крыши, с которой открыл пальбу Кеслер. Теперь ей хотелось прочесть его дневник. Вчера она легко уступила эту работу Рейнхарту, признавая за ним ум и опыт. Но по дороге Вик рассказал ей, в кого на самом деле стрелял несчастный мальчишка, и теперь Лоре отчего-то очень нужно было прочесть его последние слова.
Она помнила, что Кеслер был не вполне психически здоров, и довести его, бедолагу, мог любой достаточно ловкий мерзавец. Но ведь не довели в школе, не довели на улице, не довели в гаражах! Побольше бы нам таких психов.
«Что же они с тобой сделали, твари, – думала она. – Что же они с тобой сделали.
Ведь ты, стреляя в них, думал, что бьешься один-одинешенек против инопланетного вторжения. Один за всех нас.
Ты отомстил своим обидчикам, но какого черта…
А если бы они нас с Виком так обработали? Что бы сделали мы?..»
Тут примчался Сарториус, а за ним вся его братия.
– Ну что, говнюк, доигрался? – спросила Лора.
– Да, нехорошо получилось, – согласился федерал.
– Это у вас называется «мы своего человека ведем»?!
– Нестыковка произошла. Нестыковочка.
– Тебе надо было всего-навсего позвонить в офис прокурора и убедить его, чтобы он там не соплю жевал и боялся обидеть феминисток, а поспешил с санкцией на обыск! А еще лучше, вместо того чтобы кофе хлестать, пойти самому за этой долбаной санкцией! – Лора наступала на агента грудью, и Сарториус пятился, пятился и уперся спиной в своих, застывших полукругом с каменными лицами.
– Ну кто же знал… – промямлил Сарториус.
– Да все мы хороши, – сказала Лора и отвернулась. – Идиоты.
– Не напрягайся раньше времени. Наверное, улики жгут.
– Трупы – это тоже улики!
Сарториус тяжело вздохнул.
– Объявлен розыск, – сухо доложила Лора, глядя в сторону. – Перекрыли все что могли. Ищем Беверли Уорд, Джоанну Хиггинс, Стеллу Макферсон. Больше просто не знаем кого. Хотя, может, имеет смысл отловить всех местных извращенцев и проверить алиби, как ты думаешь? Чего-то мне кажется, это неплохая идея!
– Не заводись ты опять, – попросил Сарториус. – Только не заводись. Такая красивая, а такая злая.
– Посмотрим, какой ты красивый будешь, когда оттуда понесут жареных покойников…
Сарториус вздохнул еще тяжелее.
– Пойду, что ли, позвоню, – буркнул он и исчез.
Лора подошла к машине.
– Вик, а Вик, – позвала она. – Хватит притворяться. Не бросай меня тут одну. Наедине со всем этим дерьмом.
Рейнхарт не ответил. Он спал.
Его растолкали через полчаса, когда вскрыли гараж, – сообщить, что внутри ничего интересного. Рейнхарт выругался и заснул опять. Потом его разбудили, когда стало можно войти в офис. И там «интересного» нашлось сколько хочешь.
Гасить пламя начали вовремя, поэтому диспетчерская и кабинет мисс Уорд на втором этаже почти не пострадали, только их сильно закоптило да стекла
